Теперь его византийским наследием была глубокая, страстная, бесконечная, беззаветная любовь. Кого еще так обожали? Джулиано был рад, что в темноте Анастасий не видел его слез. Они ехали след в след по узкой тропинке и не могли вести беседу.

Глава 75

Глава 75

Анна сидела вместе с Ириной Вататзес в ее богато обставленной спальне, выдержанной в строгих тонах, с изысканными узорами на стенах. Эта комната мало походила на женскую спальню. Она была одновременно красивой – и какой-то нежилой. Застоявшийся воздух пропах пóтом и старостью. Анна делала все что могла, чтобы облегчить боль Ирины, просто была рядом, чтобы словом, прикосновением поддержать ее, унять ее страх. Анна не обманывала себя, она знала, что все это бессмысленно. Было ясно, что на этот раз Ирина не выживет. С каждым днем ее силы убывали, и периоды, когда больная приходила в себя и ее сознание прояснялось, становились все короче.

Анна отчаянно хотела задать Ирине вопросы о заговоре против Михаила Палеолога, на которые еще не знала ответов.

Ирина металась в кровати, ворочалась, сбивая простыни, стонала от боли. Анна склонялась над ней и расправляла скомканную постель, потом макала ткань в миску с холодным настоем трав, махала ею в воздухе, чтобы выветрился запах трав, и осторожно клала влажный компресс на лоб больной. На несколько мгновений та затихала.

Теперь важно было узнать намерения Деметриоса. Но Ирина была пациенткой Анны, и та не могла на нее давить. Почти час больная лежала без движения, словно была рада, что обрела наконец долгожданный покой. Потом опять стала задыхаться, ворочаться на кровати, снова и снова комкая простыню.

– Зоя! – воскликнула она вдруг. Глаза Ирины были закрыты, но на лице появилась свирепая гримаса; трудно было поверить, что она все еще без сознания. – Вскоре ты останешься совсем одна, – прошептала женщина. – Мы все умрем. Что ты станешь делать? Некого будет любить, некого ненавидеть…

Анна замерла. Она знала, о чем говорит Ирина, – о Зое и Григории. В душе у бедняги все еще клокотала ревность, ее ничто не могло утолить. Анна взяла пациентку за руку.

– Он должен был умереть, – снова заговорила Ирина, внезапно покачав головой из стороны в сторону. – Он это заслужил.

Неужели обида на мужа настолько глубока, что Ирина хотела, чтобы Григорий умер, чтобы его бросили на камни мостовой с перерезанным горлом, истекать кровью в каком-то незнакомом переулке?

– Нет, он этого не заслуживал, – опешив, произнесла Анна, не зная, помнит ли Ирина, что только что прошептала, и слышит ли она что-нибудь, кроме своего внутреннего голоса.