— Живее! — прокричал я сквозь шум Кайнделю и Вонгу. — На корму!

Я помнил, что там привязана шлюпка, на которой плавали на «Вильнев» за помощью. В конце концов мы соскользнули вниз по ее носовому фалиню и приземлились, как раз когда волна смуглых тел достигла гакаборта. Пока я перерезал фалинь, в воду рядом с лодкой шлепнулось тело, и я успел заметить, что это второй помощник Силано. Мы отчаянно погребли от «Самбурана», пытаясь разглядеть наших китайцев среди бурлящей и дерущейся толпы, борющейся за контроль над пароходом, но безуспешно: все они находились внизу, в машинном отделении, и я никогда так и не узнал, что с ними стало.

Когда малайцы захватили винтовки у мертвецов, рядом с нами в воду стали врезаться пули. Мы могли лишь попытаться отплыть как можно дальше. Шлюпки с вооруженными матросами уже направлялись к пароходу от «Вильнева» и канонерки. Но когда они доплыли до борта судна, мы увидели внезапную вспышку под правым крылом мостика — керосиновая лампа упала на палубу, полыхнул керосин. Пламя коснулось высушенного на солнце навеса и начало лизать лакированные деревянные борта штурманской каюты. Через несколько секунд весь мостик уже оказался объят пламенем, плотный столб дыма и искр взвихрился в потемневшее небо. К тому времени как мы потеряли «Самбуран» из виду, он полыхал целиком — от носа до кормы.

Глава семнадцатая

Глава семнадцатая

Благословенная Аравия

Наступил последний день ноября 1914 года. Мы почти месяц находились в жарком, влажном и вонючем маленьком порту Массауа, воротах итальянской колонии Эритрея. Прошло четыре недели и четыре наших безуспешных попытки сесть на борт судна, направляющегося в Италию через Суэцкий канал.

Я лежал на кровати в нашей душной комнатушке пансиона «Гримальди», разглядывая порт, прислушивался к ужасному блеянию и реву из скотобойни неподалеку и с благодарностью думал, что сегодня ветер хотя бы уносит прочь зловоние. Да, размышлял я с сожалением, у итальянских колониальных чиновников и местной полиции, может, и расслабленное отношение к порядку и инструкциям по сравнению с нами, тевтонами, но они определенно очень наблюдательны и почти ничего не упускают.

По правде говоря, наши бывшие партнёры по Тройственному союзу вопреки ожиданиям оказались совсем не расположены к своим номинальным союзникам, хоть и в виде трех невооруженных австрийских беглецов, прибывших в дау из Джибути. Кайнделя, Вонга и меня вроде бы не интернировали, но и свободными мы себя не чувствовали. Нам запретили покидать пределы города, а при попытках получить разрешение на передвижения от представителей итальянского губернатора мы постоянно сталкивались с уклончивостью и задержками. Четыре раза мы пытались сесть на борт итальянских нейтральных судов, даже выдавая себя за абиссинских купцов. И четыре раза нас задерживала жандармерия и чиновники порта у подножия трапа и возвращали в наше жилище, вежливо, но твердо.