Скажу только одно: мне хотелось бы, чтобы сестра милосердия Кэти Одельга взамен предоставила бы и команде немного личного пространства, но у нее была другая точка зрения на этот счет. Она была из Винер-Нойштадта, около двадцати лет, невысокая, но, как выяснилось, довольно привлекательная (как только с нее смыли пыль), и с твердым характером. В первые пару дней на борту она таяла на глазах, но очень быстро пришла в себя и попыталась реорганизовать U26 по образцу медицинского подразделения: ворчала на команду, чтобы заправляли койки, как в госпитале, и т.д. Все проводили большую часть времени на палубе: температура внизу была, как обычно, кошмарной. Но через несколько дней я начал замечать, что фрегаттенлейтенант д'Эрменонвиль проводит все больше свободного времени с фройляйн Одельгой, обучая ее основам навигации, основам работы с секстантом и другим подобным навыкам, который, вероятно, могли пригодиться в больничной палате. Я решил за этим присматривать.

Последние недели мировой войны для Средиземноморья оказались довольно мирными. Хотя этого было недостаточно, чтобы потерять бдительность. Каждую ночь мы поднимали антенну и слушали выпуски новостей из Науэна, Полы и с Мальты; даже после внесения необходимых поправок на пропагандистскую ложь, стало ясно: мы проиграли войну. Каждый вечер поступали новости о сражениях во Франции — сначала к западу от «неприступной» линии Гинденбурга; потом на востоке от нее. Словосочетание «войска Соединенных Штатов» произносили теперь все чаще. Как сообщали, Болгария объявила о перемирии, и в британских выпусках новостей говорили, что турки собираются последовать ее примеру. В немецких же новостях начала появляться красноречивая фраза: «Запланированный и организованный тактический вывод войск на подготовленные позиции».

Но пока мир вокруг рушился, кое-кто на борту подлодки был озабочен делами личного характера. Утром первого октября мой помощник появился в крошечной каюте, где я наслаждался кофе из оловянной кружки (хорошо хоть в Хайфе удалось раздобыть немного настоящего кофе в зернах, мы жарили его в консервной банке при помощи паяльной лампы). Д'Эрменонвиль энергично отдал честь.

— Герр командир, разрешите обратиться, у меня срочная просьба.

— Продолжайте, д'Эрменонвиль.

— Я хочу жениться на сестре Одельге. Если можно, сегодня.

Ему пришлось похлопать меня по спине, потому что я поперхнулся кофе. Когда я обрел дыхание и смог говорить, то сухо ответил, что он потерял голову: основанием для подобного вывода является:

Первое. Как простому фрегаттенлейтенанту для вступления в брак ему требуется два разрешения — Военного министерства и командира, — и он вряд ли получил бы таковое даже в мирное время, причем процесс получения занял бы несколько месяцев;