— Солнце пустыни выжгло его разум. Бедняга сошел с ума. Это бред, в котором нет ни единого слова истины. Мне следовало бы рассердиться, но вместо этого я печалюсь изза того, что столь славный воин так низко пал.

Он протянул к фараону обе руки величественным, полным достоинства и доверия движением.

— Всю свою жизнь я служу фараону и моему народу. Моя честь настолько неуязвима, что я не вижу необходимости защищаться от таких бредовых обвинений. Без малейшего страха я доверяюсь мудрости и справедливости божественного царя. Пусть говорят мои дела и моя любовь к фараону, а не мой язык.

Я увидел растерянность и сомнение на разрисованном лице фараона. Губы дрожали, а лоб наморщился, поскольку боги не благословили его быстрым и острым умом. В какое-то мгновение он уже открыл рот, чтобы заговорить, но прежде чем успел произнести ужасное и непоправимое суждение, Тан снова поднял меч и показал на открытые двери святилища позади трона.

Из этих дверей вышла столь необычная процессия, что фараон уставился на нее, забыв закрыть рот. Крат с поднятым забралом шлема и мечом в правой руке вел за собой обнаженных — на них были только набедренные повязки — и босых людей. Руки их были связаны за спиной, и они шаркали, как рабы, идущие на рынок.

Я наблюдал за лицом вельможи Интефа и видел, как растерянность и страх овладели им и заставили вздрогнуть, будто его ударили по лицу. Он узнал пленников. Очевидно, считал, что они давно мертвы, а их черепа ухмыляются путникам на перекрестках дорог. Тайком бросил взгляд на маленькую дверцу в стене, почти скрытую занавесками. Эта дверца была единственным выходом из заполненного людьми двора храма. Ремрем сделал шаг вправо и загородил дорогу. Вельможа Интеф отвернулся и снова посмотрел на трон, задрав голову, с выражением доверия и вызова.

Шестеро связанных пленников выстроились перед троном, а затем по тихой команде Крата пали на колени и склонили головы.

— Кто эти создания? — спросил фараон. Тан подошел к первому из них, схватил за связанные руки и поднял на ноги. Кожу пленника покрывали старые шрамы от оспы, а слепой глаз сверкал на солнце как серебряная монета.

— Божественный фараон хочет знать, кто ты, — тихо сказал Тан. — Отвечай на вопрос.

— Величие Египта, я Шуфти, — ответил тот. — Раньше я был князем сорокопутов, пока Ак Гор не разогнал и не перебил мой клан у города Галлала.

— Говори царю, кто твой повелитель, — потребовал Тан.

— Ак Сет был моим повелителем, — ответил Шуфти. — Я принес клятву кровной верности Ак Сету и платил ему четверть всего награбленного. За это Ак Сет защищал меня от сил закона и снабжал сведениями о моих следующих жертвах.