— О милостивая Хапи, умоляю тебя, пощади его! — вырвалось у царицы Лостры, когда вонь разлагающейся плоти распространилась вокруг. Черная корка, закрывавшая рану, прорвалась, и густой зеленый гной медленной струйкой потек на простыню.

— Заражение! — прошептал я. Это настоящий кошмар для хирурга. Злокачественное воспаление, поражающее жертву после ранения и распространяющееся по телу, как зимний пожар по сухим зарослям папируса.

— Что будем делать? — спросила она. Я покачал головой.

— Он умрет до наступления ночи, — сказал я, и мы стали ждать неумолимого прихода смерти у его постели. Как только по барке распространился слух, что фараон умирает, каюту заполнила толпа жрецов, царских жен и придворных. Все ждали молча.

Тан пришел последним и встал позади всех со шлемом в руке, всем своим видом выражая уважение и печаль. Но взгляд покоился не на смертном одре фараона, а на царице Лостре. Та старалась не смотреть в его сторону, но я понимал, что она каждой частицей своего тела чувствует это присутствие.

Царица покрыла голову шитым полотняным платком, но выше пояса до этого платка на ней ничего не было. С тех пор как она перестала кормить царевича, груди потеряли тяжелый груз молока. Лостра стала стройной, как девственница, а рождение ребенка не исчертило низ живота серебряными линиями. Кожа оставалась гладкой и безупречной, как будто ее только что смазали благовонным маслом.

Я накрывал горячее тело фараона мокрыми простынями, стараясь сбить лихорадку. Но жар испарял влагу, и мне приходилось часто менять их. Фараон беспокойно ворочался и вскрикивал в бреду, преследуемый ужасами и чудовищами потустороннего мира, ожидавшими его появления.

Время от времени он читал вслух отрывки из Книги Мертвых. С самого детства жрецы заставили его выучить книгу, которая содержала и ключ, и карту пути по подземному миру к полям Западного рая:

Постепенно голос и движения фараона слабели, и вскоре после полудня он в последний раз судорожно вздохнул и замер. Я наклонился над ним и пощупал его шею в поисках биения жизни, но ничего не почувствовал. Кожа холодела под моими пальцами.

— Фараон умер, — тихо сказал я и закрыл его глаза. — Да живет он вечно!

Все присутствующие испустили горестный вопль, и плач моей госпожи вел за собой жалобные крики царских жен. От этих звуков мороз пробежал у меня по коже. Я поспешил покинуть каюту. Тан вышел за мной и схватил меня за руку.

— Сделал ли ты все, что было в твоих силах, чтобы спасти его? — грубо спросил он. — Или это твоя очередная хитрость?

Я понимал, что за недобрым обращением скрывались чувство вины и страх, поэтому ответил мягко: