– Боги дали нам два глаза как раз на случай такого несчастья, – уверил он своего пациента. – Ты будешь видеть одним глазом так же хорошо, как видел двумя.

Они подождали, пока разрушенная скала остыла, и выломали из нее большие почерневшие глыбы камня. За ними скала была такой же твердой и непроходимой. Они вновь сложили на нее связки веток, повторили трудный и опасный процесс с тем же результатом и, потратив несколько дней тяжелейшего труда, прошли несколько локтей.

Даже Нефер был обескуражен и сказал об этом Минтаке, когда ночью они лежали вместе в темноте.

– Есть многое, чего мы не понимаем, сердце мое, – шептала она, баюкая его голову.

– Мы даже не знаем, зачем он заставляет нас рыть это отверстие, а когда я спрашиваю его, он глядит на меня разъяренно, будто древняя черепаха. Солдатам это скоро надоест, и мне тоже.

Она захихикала.

– Древняя черепаха! Вам бы лучше удостовериться, что он не слышит. Он мог бы превратить вас в жабу, а мне это ни чуточки не понравится.

На следующее утро, ни свет ни заря, команды усталых рассерженных людей приплелись к верхнему концу долины и, собравшись у входа в шахту, стали ждать прихода Мага.

Полагаясь на свое обычное артистическое чувство, Таита поднялся на склон с первыми лучами восходящего солнца, которые сияли позади него, насыщая светом его серебряные волосы. На одном плече он нес скатанную льняную ткань. Нефер и другие военачальники встали, чтобы приветствовать его, но он, не обращая внимания на их приветствия, отдал Шабако распоряжение повесить полотно над входом в шахту как занавеску. Когда это было сделано, он один вошел в занавешенную шахту, и люди снаружи замерли в тишине.

Казалось, они ждали долго, но в действительности прошло меньше часа, потому что солнце поднялось над горизонтом только на ширину ладони, когда льняной занавес был отдернут в сторону и Таита встал во входе в пещеру. Случайно или по плану Мага солнечный свет падал прямо в шахту. Чистую поверхность стен шахты заливало солнце, и ряды людей сгрудились, с надеждой заглядывая вперед. Они увидели, что на синей скале появилось изображение раненного ока великого бога Гора.

Лицо Таиты выражало волнение, когда он начал декламировать обращение к Золотому Гору. Ожидавшие люди упали на колени и хором подхватили:

Окончив последний стих, Таита повернулся и, провожаемый взглядами всех присутствовавших, смотревших на него с надеждой, пошел назад в шахту и оказался перед сине-серой стеной недавно отрытой скалы в ее конце. Крошечные кристаллы полевого шпата, вкрапленные в нее, искрились на солнце.