— И что вы намерены предпринять, господин Руарк, — сказала Бригит, — если мне будет позволено задать подобный вопрос?

— Пока еще не знаю, — отозвался Руарк. Он цедил слова медленно и размеренно, явно обдумывая на ходу всевозможные варианты. — Как только мы построимся, то выйдем вперед, на открытое место, где у нас будет пространство для боя и маневра. Но я не стану атаковать их. Я дам им возможность самим сделать первый шаг, чтобы понять, что они задумали. Кому-то может показаться, будто они допустили грубый промах, но я слишком хорошо знаю Фланна. Там происходит нечто непонятное, и потому я не стану спешить с выводами.

Финниан почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Он-то надеялся, что им удастся избежать кровопролития. И он, и Руарк были уверены, что простой демонстрации силы будет достаточно, чтобы убедить Фланна и Морриган пойти на переговоры и заключить мир. Но теперь все выглядело так, будто они готовы были сражаться, и в таком случае крови прольется немало. А это, в свою очередь, означало, что взывать к голосу разума уже бесполезно. Стоит только скреститься клинкам, и последний шанс на мирное урегулирование будет потерян навсегда.

— Они выстраивают стену щитов, — сказал Брендан мак Айдан.

Финниан видел, как вдалеке взад и вперед забегали люди, и буквально на глазах бесформенная толпа превратилась в ровную шеренгу со щитами, поднятыми на уровень груди, тусклые пятна цвета которых были хорошо различимы даже на фоне бурых стен Тары.

— В шеренгу становись! — крикнул Руарк громко, но спокойно.

В его голосе не было ни волнения, ни тревоги; таким тоном он мог окликнуть своего грума во дворе замка и приказать подвести к нему коня. Но за их спинами пехотинцы быстро выстраивались в боевые порядки, готовясь отразить любой выпад неприятеля. Сердце у Финниана разрывалось от гордости и боли. Ирландцы собирались воевать с ирландцами. Это было неправильно, и потому нечего было удивляться, что норманны с такой легкостью обосновались в его стране. От собственного бессилия его затошнило.

Отвернувшись от людей, выстроившихся перед воротами Тары, он окинул беглым взглядом поле и с удивлением заметил одинокую фигуру мужчины, идущего по открытой местности. Похоже, его больше никто не замечал, а если и замечали, то не удостаивали внимания. Один-единственный человек. Он не столько шел, сколько брел, спотыкаясь, и явно не отдавал себе отчета в том, что происходит вокруг.

И тут Финниан сообразил, кто это. Это был тот самый молодой норманн, который сопроводил Бригит ник Маэлсехнайлл в лагерь Руарка.