Я рассказал ему про свои дела – строго по секрету и не сообщив про пол президента корпорации – вдруг они с Либби проболтаются Элспет?

– Перестаньте искушать меня, Джордж, – говорю я, весь рвение. – Вы же знаете, мне только дай седло! Впрочем, вряд ли вам понравится иметь рядом настоящего кавалериста – я же буду лезть со своими советами.

– Ого! Острим, значит? – весело отзывается он. – Я звал вас только потому, что думал – вдруг для присмотра за ремонтными лошадьми пригодится?

– Еще слово в этом духе – и я предложу свои услуги Бешеному Коню, – говорю. – Хоть немного поквитаюсь с вами за Йорктаун[243], или как так его звали.

Короче, несли милый вздор, радовавший его до бесконечности.

– Буду высматривать вас в первом же военном отряде! – воскликнул он, но тут вдруг посерьезнел. – Но честное слово, дружище, даже не знаю, как вас благодарить. Не знаю, что убедило Гранта, но… Я знаю, что, кроме вас, не нашел бы лучшего заступника, право слово! – Кастер с жаром стиснул мою ладонь. – Если бы я мог отплатить вам за доброту!

– Ну, в таком случае, если встретите Маленького Большого Человека, пните его в зад.

– Я сделаю даже лучше! – взвивается он. – Принесу вам его скальп![244]

Несмотря на утренний туман и прохладу я счел своим долгом выползти из постели и проводить их: нет зрелища, греющего сердце сильнее, нежели вид войск, уходящих в битву, при условии, что ты с ними не идешь. Кастер проехался вдоль выстроенного повзводно полка, занимая место во главе. Гарнизонные ребятишки маршировали, изображая солдат, кавалеристы слезли с седел, чтобы попрощаться с женами. Объятия и рыдания были прерваны ревом приказов, Либби с сестрой, решившие проводить отряд на несколько миль, заняли места подле Кастера, Терри и штабные сделали мужественные лица. Прозвучали команды «по коням!» и «ма-арш!», и полк, разделенный на две колонны под началом Рино и Бентина, двинулся, угостив нас очередной порцией «Гэрриоуэна» и «Желтой ленты».

Зрелище было впечатляющее: позвякивает сбруя, каждый всадник в синем мундире вооружен парой револьверов и карабином – сабель не было, как я отметил, – флажки вьются на ветру. Оркестр грянул «Девушку, которую я покинул» – по этому сигналу женские завывания зазвучали с новой силой, но потонули в укрепляющей дух акции, которую затеял импозантный англичанин в гражданской одежде и с роскошными бакенбардами. Стоя у главных ворот, он вскинул шляпу и провозгласил тройное ура и «тигра впридачу» в честь этих отважных парней. Все завопили, и кавалеристы выехали на равнину, где к ним присоединились скауты-арикара со своими пестрыми одеялами и пернатыми уборами. Следом двинулись три роты пехоты, взвод картечниц Гатлинга, фургоны и мулы обоза. Воздух потемнел от пыли, вдали затихала музыка, восходящее солнце бросало луч-другой на марширующие по прерии колонны. Глядевшая им вслед из форта Линкольн молчаливая толпа стала небольшими группками рассеиваться. Безмятежность утра нарушали только негромкий говор и топот ног.