Она сделала гримасу и занялась шнурками корсета.

– А кто будет присматривать за ребенком?

– Я! – с готовностью сказал Шон. – Ты можешь говорить мне, что делать.

Спорить с Катриной – все равно что пытаться пальцами схватить ртуть: и силы терять не стоит. Она кончила одеваться и взяла ребенка.

– Помоги мне спуститься по ступенькам.

Она улыбнулась.

Шон и Альфонсо поставили для нее стул в тени дерева шума, и слуги собрались посмотреть на ребенка. Катрина держала его на коленях, а Шон неуверенно возвышался над ними. Ему все это казалось еще не вполне настоящим… сознание не могло вместить столько за такое короткое время.

Он улыбался, слушая непрерывный поток комментариев слуг, и рука его уже не отвечала на пожатие, когда Альфонсо стискивал ее в двадцатый раз за утро.

– Возьми своего ребенка, нкози. Посмотрим на тебя с ним на руках, – сказал Мбежане, и остальные зулусы поддержали его. Выражение лица Шона медленно изменилось – на нем появилась опаска.

– Возьми его, нкози.

Катрина протянула ему сверток, и в глазах Шона появилось загнанное выражение.

– Не бойся, нкози, у него нет зубов, он тебя не укусит, – подбодрил Хлуби.

Шон неловко держал своего первенца, согнув спину и приняв позу отца. Зулусы поздравляли его, и постепенно лицо Шона разгладилось и стало гордым.

– Мбежане, он ведь красавец?

– Такой же красавец, как его отец, – согласился Мбежане.

Шон посмотрел на ребенка внимательнее. Темные волосы, нос приплюснутый, как у бульдога, глаза молочно-серые, а ноги длинные, худые и красные.

– Как ты его назовешь? – спросил Хлуби.

Шон посмотрел на Катрину.

– Скажи, – попросил он.

– Его будут звать Дирк, – сказала она на зулусском.