– Дирки, ты не должен приходить днем. Твой папа узнает.

В маленькой обшарпанной комнате было душно, запах сырости и невылитого ночного горшка смешивался с острым запахом женского пота. Тонкая ночная рубашка Хейзел липла к телу и очерчивала тяжелые груди и глубокую впадину у пупка.

Под глазами у нее были темные круги, к щеке, где остался рубец от подушки, прилипли влажные волосы.

Вдвоем они стояли на пороге и улыбались ей, и по богатому опыту Хейзел распознала волчью свирепость, скрытую за этими улыбками.

– Что вам нужно?

Неожиданно она испугалась и невольно прикрыла ладонью глубокую ложбинку между грудями.

– Дирки хочет поболтать с тобой.

Арчи старательно закрыл дверь и повернул ключ, потом подошел к кровати. От физического труда мышцы на его руках стали жесткими и узловатыми, непропорционально большие кисти покрывал жесткий светлый волос.

– Держись подальше от меня, Арчи Лонгворти. – Хейзел спустила ноги с кровати; ночная рубашка задралась, обнажив полные белые ляжки. – Я не хочу неприятностей, просто оставьте меня в покое.

– Ты заразила Дирки триппером. А Дирки мой друг, и ему не понравился твой подарок.

– Я не… Это не я, говорю вам. Я чистая. – Она стояла, по-прежнему прижимая рубашку к груди, и пятилась от них. – Держитесь от меня подальше.

И тут Арчи прыгнул к ней.

– Нет, не стану!

Она открыла рот, собираясь закричать, но рука Арчи закрыла ей рот, как большой волосатый паук. Хейзел отчаянно сопротивлялась, пытаясь оторвать от лица его ладонь.

– Давай, Дирки.

Арчи без усилий держал ее одной рукой за талию. Дирк неуверенно стоял у двери, он больше не улыбался.

– Давай, парень. Я ее держу. – Неожиданным рывком Арчи бросил девушку на кровать лицом вниз и зажал ей рот подушкой. – Давай, Дирки, держи-ка.

Свободной рукой он расстегнул свой широкий пояс. Кожа была усеяна тупыми металлическими заклепками.

– Сложи вдвое.

– Дьявольщина, Арчи… ты считаешь, надо?