К нему торопливо подошел бармен.

– Привет, Генри, сегодня все спокойно? – шепотом спросил Дирк.

– Должно быть… никаких шпионов не ожидаем, – заверил его Генри. – Но задняя дверь за тобой открыта.

Дирк сидел в тщательно выбранном углу. Отсюда он видел всех входящих в бар, а его самого заслоняли сидящие у стойки. Дверь позади него вела через помещения для мытья посуды на задний двор – необходимая предосторожность, когда тебе семнадцать и закон и отец запрещают тебе выпивать.

– Хорошо, тогда мне – как обычно, – кивнул Дирк.

– Ты сегодня поздно, – заметил Генри, наливая джин в стакан и разбавляя пивом. – Снова охотился?

Генри – низкорослый человек сорока с небольшим, с бледным незагорелым лицом и маленькими голубыми глазами; задавая вопрос, он подмигнул Арчи Лонгворти.

– Что сегодня опять? – начал привычные расспросы Арчи.

Дирк приложил палец к носу.

– А ты как думаешь?

Он улыбнулся, и все радостно рассмеялись.

– Кто на этот раз? Мадам? – выспрашивал Арчи, играя на публику, которая со смехом подалась вперед.

– А, эта!

Дирк презрительно пожал плечами. Мадам – прозвище жены одного из паровозных машинистов. Каждые вторые сутки в ночь ее муж вел поезд в Питермарицбург. Она не считалась большим завоеванием.

– Тогда кто? – мягко расспрашивал Генри.

– Дам тебе знать, когда сам перестану бывать в этом гнезде, – пообещал Дирк.

– Красивая? Молодая? – настаивали слушатели.

– Ничего себе. Недурна.

Дирк отхлебнул джин.

– Парень, у тебя их столько, что ты перестал их ценить, – подсмеивался Арчи, улыбаясь слушателям, и Дирк от удовольствия заважничал.