На вершине он показал ей обвалившиеся каменные стены и заросшие пещеры, в которых скрывалось племя, бросившее вызов Чаке, рассказал, как поднимался на вершину король, показал страшную тропу, по которой он провел своих воинов, и наконец описал бойню и обрисовал, как тела сбрасывали вниз в реку.

— Как интересно, дорогой, — сказала она, расстилая скатерть, принесенную в корзине. — Я взяла с собой лепешки и абрикосовый джем, ты ведь так его любишь.

Какое-то движение внизу привлекло внимание Марка, и он потянулся за биноклем. В золотой траве на самом краю тростника словно ползла вереница толстых черных жуков.

Он сразу понял, кто это, и с растущим возбуждением пересчитал.

— Восемнадцать! — сказал он вслух. — Новое стадо.

— Что там, дорогой?

Марион подняла голову от лепешек, которые намазывала джемом.

— Новое стадо буйволов! — возбужденно воскликнул он. — Должно быть, пришли с севера. Дело пошло!

В окуляры бинокля он видел, как крупный бык выбрался на поляну, где трава была пониже.

Марк видел не только его широкую черную спину, но и тяжелую голову и растопыренные уши под траурно опущенными рогами. Солнце упало на кончики рогов, и они заблестели, как металл.

Марк испытывал невероятную собственническую гордость. Они принадлежали ему. Они первые пришли в святилище, которое он создает для них.

— Смотри. — Он передал бинокль Марион, и она, тщательно вытерев руки, поднесла бинокль к глазам. — На краю болота.

Он показал, и на лице его были радость и гордость.

— Вижу, — подтвердила она, счастливо улыбаясь. — Как хорошо, дорогой. — И тут же повернула бинокль, провела над рекой и остановилась на крыше дома, видной за деревьями. — Разве тростниковая крыша выглядит не лучше? Мне не терпится переехать.

На следующий день они переехали из шалаша из веток и брезента в старом лагере под инжиром, и пара ласточек переселилась вместе с ними.

Стремительные птицы начали строить новое гнездо из маленьких блестящих комков глины под карнизом новой желтой крыши над белеными стенами из необожженного кирпича.

— Они приносят удачу, — рассмеялся Марк.

— От них столько грязи, — с сомнением сказала Марион, но в эту ночь впервые стала инициатором занятий любовью: удобно легла на спину в двуспальной кровати, до пояса подняла ночную рубашку и широко развела теплые бедра.

— Я готова, если хочешь, дорогой.

И потому, что она была добра и любила его, все получилось быстро и приятно.