— Тебе было хорошо, дорогой?

— Замечательно, — ответил Марк, и вдруг в его сознании возникла другая женщина, с гибким и быстрым телом, и чувство вины ударило в сердце, как кулаком. Он попытался отогнать этот образ, но тот упрямо возникал в снах, смеющийся, танцующий, дразнящий, так что утром под глазами у Марка темнели круги и он испытывал тревогу и раздражение.

— Пойду обойду долину, — сказал он, не поднимая глаз от кофе.

— Но ты вернулся только в прошлую пятницу, — удивилась Марион.

— Хочу снова посмотреть на этих буйволов.

— Хорошо, дорогой. Я соберу ранец. Сколько тебя не будет? Положу свитер: по вечерам бывает прохладно. Хорошо, что я вчера испекла хлеб… — Она оживленно болтала, и ему неожиданно захотелось крикнуть: замолчи! — А я тогда поработаю в огороде. Приятно будет снова получить свежие овощи. И я ужасно давно не писала писем.

Он встал из-за стола и пошел седлать Троянца.

* * *

Взрывное хлопанье тяжелых крыльев вывело Марка из задумчивости, и он выпрямился в седле, когда из тростника поднялась стая крупных птиц.

Это были желтовато-коричневые стервятники; потревоженные приближением Марка, они взлетели, и тут же произошло волшебное превращение — на смену страшной уродливости пришел прекрасный планирующий полет.

Марк стреножил Троянца и из предосторожности достал из чехла «манлихер». Он насторожился — возможно, он нашел добычу одной из крупных хищных кошек. Возможно, даже льва — одного из тех животных, которых он до сих пор тщетно искал в долине.

Буйвол лежал на краю болота на влажной мягкой земле, полускрытый тростником; он погиб так недавно, что стервятники не успели проклевать его толстую шкуру и загадить глубокий след, проложенный во влажной земле, только выклевали обращенный вверх глаз и клювами разорвали мягкую кожу возле ануса, потому что именно отсюда они всегда проникают к внутренностям крупных животных.

Буйвол был большим зрелым самцом с большим рогами на черепе длиной в сорок восемь дюймов от конца до конца. Крупная туша, крупнее, чем у племенного херфордского быка; плечи облысели, морщинистая серая кожа вымазана грязью, и в нее впились множество насекомых.

Марк сунул руку в складку кожи между задними ногами и ощутил тепло. «Мертв меньше трех часов», — решил он и присел у огромной туши, пытаясь определить причину смерти. У быка, казалось, не было никаких повреждений. Наконец Марку удалось, прилагая все силы и используя окоченевшие конечности животного, перевернуть полторы тонны мертвого веса.

Он сразу увидел смертельную рану за плечом, глубокую, с широкими краями, проникающую между ребер, и охотничий глаз Марка тут же определил, что удар нанесен в сердце; бившая из нее кровь свернулась на земле.