Нетерпеливо прорубая дорогу сквозь кусты и ползучие растения, майор пробирался через площадку. На полпути он заметил другую башню, как две капли воды похожую на первую, которая поначалу заслоняла ее. Сердце отчаянно заколотилось, и вовсе не от тяжелой работы с топором. Безусловно, башни – это центр странного древнего города, именно в них и хранится ключ к тайне!

Замечтавшись, Зуга споткнулся и упал на колени, порвав брюки и сильно ободрав ногу. От неожиданности он выронил топор, выругался и попытался нащупать его среди переплетения корней и веток, невольно обратив внимание на камень, о который споткнулся. Это не был гранит, послуживший материалом для стены и башен. Не вставая с колен, майор топором расчистил кустарник и похолодел: камень оказался статуей!

Ян Черут, шедший следом, опустился на колени и принялся голыми руками вырывать растения. Статуя была невелика, весом вряд ли больше сотни фунтов. Вырезанная из шелковистого стеатита – зеленоватого мыльного камня, – она стояла на постаменте, украшенном нехитрым узором из треугольников, похожем на ряд акульих зубов.

Голова изваяния была отбита, словно кувалдой, хотя, вероятнее всего, молотком послужил булыжник. Туловище осталось в целости – оно принадлежало хищной птице со сложенными крыльями, готовой взлететь.

Зуга засунул руку за пазуху и достал талисман из слоновой кости на кожаном шнурке, который снял с тела вождя машона, убитого в ущелье на слоновой дороге. Положив вещицу на ладонь, он внимательно сравнил ее со статуей. Готтентот восхищенно пробормотал:

– Та же самая птица!

– Да, – тихо согласился Зуга, снова опуская талисман за пазуху – Но что она обозначает?

– Вещь старая, – равнодушно пожал плечами Черут. – Мы никогда не узнаем.

Он хотел было подняться на ноги, но тут заметил что-то еще и быстро наклонился: рука клюнула разрытую землю возле статуи, как голодная курица. Готтентот двумя пальцами поднял находку и поднес к глазам, чтобы получше рассмотреть в косых лучах утреннего солнца.

Круглая металлическая бусина с отверстием – крохотная, чуть больше спичечной головки, и слегка неправильной формы – была сработана в примитивных условиях, однако красно-желтый цвет ее не потускнел за многие века, а на поверхности не было ни пятнышка ржавчины. Кроме того, таким особенным блеском мог обладать только один металл.

Зуга с благоговением протянул руку. Бусина была тяжелая и теплая, как живое существо.

– Золото! – тихо произнес майор.

Сержант восторженно хихикнул, как юная невеста при первом поцелуе.

– Золото, – согласился он. – Доброе желтое золото.