* * *

Времени оставалось мало. Работая, Зуга то и дело поднимал голову и вглядывался в небо. Облака темнели и громоздились все выше, жара стала удушающей, ветер бормотал, как недовольная толпа, готовая взбунтоваться. Пот заливал лицо и шею, стекая на грудь и на живот.

По ночам судороги рывком поднимали майора из тяжелого сна, и Баллантайн прислушивался к дальним громовым раскатам, напоминавшим рев неведомого чудовища.

На заре он вытряхивал людей из одеял и гнал на работу, с трудом подавляя лихорадку нетерпения. Когда оруженосец Мэтью отказался вставать после короткого отдыха, разрешенного майором в самые жаркие полуденные часы, Зуга вздернул его стоймя и нанес один короткий, хорошо рассчитанный удар. Туземец опрокинулся навзничь в вырытую им самим яму, заливая грунт кровью, струившейся с рассеченного подбородка. С трудом выбравшись, Мэтью молча подобрал грубое сито, которым просеивал землю из раскопа, и принялся трудиться над кучей рыхлой земли и гравия.

Зуга изнурял себя работой не меньше, работая плечом к плечу со своей шайкой храмовых грабителей. Первым делом они вырубили во дворе под каменными башнями весь кустарник и деревья, обнажив груды битого камня и щебенки, между которыми лежали упавшие статуи.

Шесть каменных птиц оказались почти неповрежденными, если не считать мелких сколов и выветривания, однако попадались и обломки других, разбитых с намеренной жестокостью. Сколько статуй стояло на площадке первоначально, определить было трудно, однако майора больше занимали горы мусора, на которых валялись обломки. Не хватало лишь инструментов. Зуга отдал бы сотню гиней за хорошие кирки, лопаты и ведра. Землю приходилось рыхлить заостренными деревянными кольями с обожженными на огне концами и просеивать через сплетенные готтентотом корзины из расщепленного бамбука наподобие тех, в которых африканские женщины просеивают муку.

От тяжкой монотонной работы ломило спину, жара стояла убийственная, но урожай был собран богатый. Золото встречалось небольшими кусочками, главным образом в виде круглых бусин от ожерелий, нитка в которых давно сгнила; попадались также обрывки тонкой фольги, которой, возможно, покрывали резные деревянные украшения, и витки тонкой золотой проволоки. Изредка находили небольшие слитки, толщиной с детский палец.

Птицы из зеленоватого камня, судя по всему, прежде стояли по кругу, клювами внутрь, подобно гранитным валунам Стоунхенджа, а золото скорее всего входило в состав даров и приношений. Те, кто сбросил статуи, раскидали и втоптали ценные предметы в землю, а время довершило уничтожение, оставив в неприкосновенности лишь вечный желтый металл.