— Набери побольше воздуха и задержи дыхание. Задержи обязательно, заставь себя не дышать. — Крейг чихнул. Слезоточивый газ разрывал легкие, он чувствовал, как по венам, подобно расплавленному свинцу, растекается по всему телу вялость. Дорога домой будет долгой и трудной.

— Сюда! — Тунгата пригнул его голову к воде. — Чистый воздух!

Рядом с плитой сохранился карман, наполненный чистым воздухом. Крейг жадно втянул его.

Он положил руки Тунгаты на брезентовый пояс.

— Держись!

Тунгата кивнул, Крейг сделал последний вдох и нырнул. Погружались они быстро.

У них не было громоздкого дыхательного аппарата, и Крейгу удалось без особых проблем протащить Тунгату через отверстие в стене. Проблема была в том, что сам он терял силы. Ему снова не хотелось дышать, что было явным симптомом аноксии или кислородного голодания.

Они прошли стену, но он не знал, что делать дальше. Он чувствовал, что потерял ориентацию, мозг сыграл с ним злую шутку. Он тупо захихикал, теряя драгоценный воздух. Тусклый свет фонаря вдруг приобрел прекрасный изумрудный оттенок, а потом заиграл всеми цветами радуги. Он смотрел на него с пьяным восторгом, потом перевернулся на спину. Все происходящее казалось прекрасным, как после инъекции пентатола. Воздух выходил изо рта похожими на драгоценные камни пузырьками, и он смотрел, как они поднимаются вверх.

«Вверх! — возникла в мозгу, как ему показалось, нелепая мысль. — Нужно двигаться вверх!» — Он лениво задвигал ногами.

Почти мгновенно он почувствовал сильный рывок за пояс и увидел мощные ноги Тунгаты, двигающиеся как поршни паровоза. Он наблюдал за ними с пьяной сосредоточенностью, а потом провалился в темноту. Он успел только подумать: «Если это — смерть, она не так страшна, как говорят».

Очнулся он от боли и попытался вернуться в убаюкивающую темноту смерти, но чьи-то грубые руки мешали, переворачивали его тело, в тело впивалась грубая кора ступени лестницы. Он чувствовал, как горят огнем легкие, как глаза словно плавают в концентрированной кислоте. Каждое нервное окончание стало сверхчувствительным, он ощущал боль в каждой мышце, каждый порез или царапина причиняли нестерпимые страдания.

Потом он услышал голос и постарался не слышать его.

— Крейг! Крейг, любимый, очнись!

Кто-то ударил его по мокрой щеке, и он попытался повернуться в другую сторону.

— Он приходит в себя!

* * *

* * *

Они были похожи на мокрых крыс на дне колодца. Дрожа от страха, они цеплялись за ступеньку шаткой лестницы.

Девушки сидели на нижней ступеньке. Крейг был привязан полосой брезента к столбу, а Тунгата держал его голову, чтобы она не падала на грудь.