Она поужинала в одиночестве, едва замечая, что ест. Потом со стола убрали, погасили верхний свет и принесли свечи. Хозяин, сочувствовавший печали Алины, пришел лично, чтобы оказать ей эту маленькую услугу. Перед уходом он тепло пожелал своей постоялице доброй ночи и справился, не может ли сделать для нее что-либо еще.

Алина сидела, погрузившись в печальную задумчивость, с томиком Горация на коленях. Это была не та книга, которую она сама выбрала бы для чтения, и все же девушка не расставалась с ней последние пять месяцев. Оды Горация были излюбленным чтением Андре-Луи; и Алина часто перечитывала их, пытаясь представить, какие мысли и чувства рождали они у ее возлюбленного. Это занятие вызывало у нее сладкую иллюзию духовного общения с Андре.

Но в этот вечер слова из книги не доходили до ее сознания. Слишком тяжело переживала она свалившееся на нее одиночество. И когда время уже близилось к десяти, ее уединение нарушил приход регента.

Он вошел в комнату бесшумно, не говоря ни слова. В последние три месяца он часто навещал Алину в любой час дня в подобной, не подобавшей его высокому положению, манере.

Принц тихо закрыл за собой дверь и остановился у порога, наблюдая за девушкой, которая не подозревала о его присутствии. Шляпу Месье снял, но остался в тяжелом плаще, припорошенном снегом.

В этот момент с улицы донесся хриплый голос ночного сторожа, возвестивший наступление десяти часов. Этот крик вернул Алину к действительности. Она заметила принца, и напоминание о времени отразилось на форме ее приветствия.

– Вашему высочеству не следовало бы выходить из дому в такой поздний час, – сказала она, вставая.

Улыбка смягчила пристальный взгляд его выпуклых глаз.

– Поздно или рано, это не имеет значения, моя дорогая Алина. Я живу, чтобы служить вам. – Регент снял плащ, прошел вглубь комнаты и бросил его на стул, потом величавым шагом приблизился к девушке. Он остановился у камина и машинально протянул пухлую белую руку к огню, который недавно развел заботливый хозяин.

В комнате повисло тяжелое молчание. Странная скованность и нервозность принца передались Алине и вызвали у нее смутное дурное предчувствие.

– Уже поздно, – повторила она. – Я собиралась отойти ко сну. Я не очень хорошо чувствую себя сегодня и очень устала.

– Какая вы бледненькая! Мое бедное дитя! Вам, наверное, очень одиноко. Поэтому я и решился прийти к вам, несмотря на поздний час. Я чувствую себя виноватым. – Принц вздохнул. – Но необходимость не знает жалости. Я должен был известить Конде, а, кроме вашего дядюшки, под рукой не оказалось никого, кто мог бы исполнить это поручение.