Но Месье не произнес вслух ни одного из своих риторических вопросов. Эта холодная, неприступная добродетель не растает от его доводов. Приступ гнева видоизменил его страсть. Теперь принцу почти хотелось причинить боль этой маленькой дуре. В какое-то мгновение Месье чуть не поддался этому порыву, но он ненавидел всяческое насилие. Кроме того, его высочество страдал от излишней полноты, и любое физическое усилие вызывало у него одышку. А судя по тому, как легко эта девица вырвалась из его объятий, справиться с ней принцу, возможно, было не по силам.

Ему оставалось снова прибегнуть к хитрости. Месье всегда больше доверял своему уму, нежели мышцам.

– Недостойно? – повторил он, и взгляд его сделался печальным. В больших блестящих глазах застыла трогательная мольба. – Да будет так, дитя мое. Вы научите меня достоинству. Ибо в целом мире для меня есть лишь одно, чего я желал бы быть достойным, – это вы. Даже трон значит для меня меньше. – Последнее замечание призвано было напомнить строптивице, как близко стоит он к трону. Но оно, похоже, не произвело на маленькую дурочку никакого впечатления. Она по-прежнему отгораживалась от Месье своим ледяным достоинством.

– Монсеньор, я здесь одна… – начала Алина и вдруг осеклась. Она пристально всмотрелась в лицо регента, и затем быстрое движение глаз выдало внезапно осенившую ее мысль.

В этом мгновенном озарении Алина увидела все прошедшие месяцы, когда принц навязывал ей свое общество; вспомнила уважение, с которым она его принимала, вспомнила, как льстило ей внимание столь высокой особы. В ее памяти всплыли попытки принца переступить границы их платонической дружбы. Как быстро он отступал всякий раз, когда она показывала, что попытки эти нежелательны! Теперь, мысленно обозрев в один миг все подобные эпизоды, Алина винила себя за слепоту, которая не позволила ей распознать истинные намерения Месье. Она вдруг осознала, что принц мог принять ее дружеское участие за поощрение его ухаживаний. Несомненно, он счел ее кокеткой, которая изображает непреклонность, чтобы сильнее разжечь страсть поклонника. Вероятно, Месье решил, что ее удерживает отсутствие благоприятной возможности. И он создал такую возможность.

– Так вот зачем вы отправили дядю с поручением к принцу де Конде! Чтобы оставить меня без защиты!

– Без защиты? Что вы такое говорите, Алина! В какой защите вы нуждаетесь, помимо собственной воли? Кто посмеет нарушить ее? Не я, во всяком случае.

– Вы успокоили меня, монсеньор, – ответила девушка, и принц спросил себя, не иронизирует ли она над его словами. И пока он размышлял, Алина добавила, склонив свою изящную головку: – Я умоляю, монсеньор, чтобы вы оставили меня.