– Похоже, мое положение уже ничего не значит, господа. Дошло уже до того, что даже люди благородного происхождения настолько непочтительно относятся к моей особе, что не раздумывая врываются ко мне без спросу? Я еще многое мог бы сказать, но сначала хочу услышать ваши объяснения.

Ла Гиш не заставил себя ждать:

– Возможно, выслушав меня, вы сочтете, что вам не стоит больше ничего говорить, монсеньор, – язвительно заметил он. – Объяснений множество, и – предупреждаю вас – не очень приятных.

– Меня удивило бы, если бы это было иначе. – Принц фыркнул. Как и все неумные люди, он изливал свое дурное настроение, не обременяя себя мыслями о достоинстве, которое пристало августейшим особам. – Я почти оставил надежду услышать когда-нибудь приятные новости. Так уж скверно мне служат.

– Скверно! – От лица маркиза отхлынула кровь; даже губы его побелели. В глазах Ла Гиша сверкнули молнии. Ни один упрек в эту минуту не мог бы вызвать у него большего негодования, и потому он отбросил последние остатки почтительности, принятой в обращении с царственными персонами. – Вы сказали, вам скверно служат, ваше высочество? Бог мой! – На миг маркиз замолчал, словно не находя слов от возмущения. – Я приехал из Тулона, который три месяца назад признал короля, признал вас. С тех пор как мы подняли там королевское знамя, наша сила выросла. К нам стеклись роялисты со всей страны; и даже те, кто не поддерживал монархию, но озлобился на нынешнее правительство после падения жирондистов, присоединились к нам. В Тулон пришел английский флот под командованием адмирала Гуда,[286] к нам на помощь поспешили войска из Испании и Сардинии. Восстание в Тулоне открывало возможность поднять весь юг, привести его в движение, которое очистило бы Францию от революционной заразы. Чтобы добиться этого, чтобы пробудить энтузиазм и укрепить мужество восставших, нам требовалось присутствие одного из принцев крови; ваше присутствие, монсеньор, поскольку вы представляете Францию и фактически являетесь главой королевского дома, за который мы сражаемся. Нам казалось, столь бесспорного доказательства нашей преданности достаточно, чтобы привести вас к солдатам, проливающим за вас кровь. Когда выяснилось, что это не так, мы стали посылать к вам курьера за курьером, мы убеждали, заклинали, чуть ли не приказывали вам занять надлежащее место во главе вашей армии. Шли дни, недели, месяцы, но ни чувство долга, ни наши просьбы не побудили вас сдвинуться с места. И наше мужество стало таять. Люди начали спрашивать себя, как могло случиться, что принц крови пренебрег своим долгом перед теми, кто готов отдать за него жизнь.