— Хорошо, даю слово. Но все будет так, как я скажу.

— Я согласна на все, лишь бы быть там.

— В таком случае, ешьте и отдыхайте, а я еще должен повидаться с капитаном Жофре: он как раз пришвартовал «Эулалию» к одному из «мертвяков» [39], принадлежащих нашей компании.

— Мне бы тоже хотелось повидаться с ним.

— Сегодня уже не получится, подождите до завтра, вам нужно отдохнуть.

— Спасибо вам за всё, Марти, — произнесла она. — Если вам не трудно, скажите Аише, чтобы она поднялась ко мне. Ее присутствие и ее музыка меня успокаивают.

— В таком случае, отдыхайте.

— Спокойной ночи.

Оставив Руфь наедине с ее горем, Марти спустился на второй этаж и направился в главную гостиную, где его ждал Жофре. Бывалый моряк, продубленный всеми морскими ветрами, стоял возле окна, глядя на улицу. Услышав за спиной шаги, он обернулся, и во множестве мелких морщинок, притащившихся в уголках его глаз, засветилась улыбка. Друзья крепко обнялись.

Выпустив друг друга из объятий, они стали рассказывать, что произошло с каждым за время разлуки.

— Осуждение Баруха представляется мне самым страшным из судейских преступлений, — произнес Жофре. — Да падет его кровь на всех, кто имел к этому приговору хоть какое-то отношение.

— И тогда мой друг Бернат Монкузи провалится прямиком в пекло, — печально ответил Марти.

— И как же ты намерен этого добиться? — спросил Жофре.

— Он был главным виновником этого злодеяния, а потому для меня дело чести — перекрыть источники его доходов.

— Открой глаза, Марти! Смерть стоит у тебя за спиной.

— Не беспокойся, я смогу за себя постоять.

— А как чувствует себя Руфь? — осведомился Жофре.

— Плачет дни напролет. Все никак не может примириться со смертью отца и прислушаться к голосу разума, не хочет признать, что ей теперь нельзя оставаться в Барселоне. А кроме того, ее родственники не желают иметь с ней дела. Но самое главное, она подвергает себя большой опасности.

— Жизнь — рискованная штука, сам знаешь.

— Разумеется, — ответил Марти. — Но одно дело, когда враги строят тебе козни; это я еще могу понять, в конце концов, у них есть для этого причины. Но у меня в голове не укладывается, когда людей травят и убивают без всякой вины, исключительно из-за происхождения или вероисповедания.