— Осторожность может быть только одна: тотчас же съехать из трактира. Но стучаться в другую гостиницу в такой час — значит наделать шума и самим накликать беду на свою голову.

Все взвесив, они решили, что лучше оставаться в «Великом Карле», только до вечера нести посменно дозор.

Весь день пятеро товарищей сидели в своих комнатах и почти не выходили, но тем временем готовили решающую попытку.

Рагастен переговорил с хозяином, вследствие чего к вечеру им была предоставлена дорожная карета, запряженная парой сильных лошадей.

Манфред, Лантене и Рагастен держали своих коней в конюшне. Спадакаппа оставался за кучера. Трибуле должен был сесть на лошадь верного слуги шевалье.

В половине десятого Рагастен подал сигнал к отправке.

Манфред бросился в объятья отцу. Тот крепко сжал его и сказал:

— Смелей, смелей! Все у нас получится.

И они пустились в путь.

Карета ехала шагом, четверо всадников следом за ней. Они без помех добрались до дороги, проходившей вдоль стены парка.

Ровно в половине одиннадцатого Спадакаппа остановился в десяти шагах от потайной дверцы.

Верховых лошадей привязали к колесам кареты, а упряжных — к дереву.

Потом все заняли позицию возле дверцы.

XXXVI. Любовный бред

XXXVI. Любовный бред

Как мы видели, герцогиня д’Этамп сообщила Франциску I, что Маржантина и Жилет поселились в караульном павильоне.

Как только герцогиня вышла от короля, явился Сансак и тотчас же был принят. Он примчался из Парижа во весь опор верхом. Должно быть, важные у него были вести, если он осмелился появиться средь бела дня с лицом, пересеченным ужасным красным шрамом.

— Вот и ты, наконец! — воскликнул король. — Матерь Божья! Если друзья меня оставят, я совсем пропаду со скуки.

Сансак всмотрелся в короля. Он побледнел, похудел, у глаз появились красные круги, по лицу пошли белесые пятна, а в углах губ появилась какая-то парша.

— Однако Ваше Величество хорошо выглядит, — заметил придворный.