Бартлетт писал это в 1907 году, когда Лос-Анджелес был еще очень мал, и он предвидел будущее, в котором семьи рабочего класса проводят свободное время в горах или на пляже. Собственный дом с пляжем и работа на одной из разбросанных по районы фабрик – Бартлетт именует это «более благородным образом жизни», в котором красота и здоровье сосуществуют в городе, лишенном подавляющей переполненности.

Дана Бартлетт сформулировал идею того, как должен развиваться ЛА, которую разделили многие. Но он использовал урбанистическое будущее, которое предвидел англичанин Эбенизер Говард, чья книга «Города-сады будущего» (1902) была одной из наиболее влиятельных работ в области градостроительства. Города-сады умеренного размера, по замыслу Говарда, будут строиться в сельской местности, окруженные полями и лесами, в качестве противоядия к современному промышленному мегаполису. Распределенные по территории, полусельские метрополисы, что возникнут в ХХ веке, выглядели прямым ответом на зловещие, смертельные вавилоны столетия девятнадцатого – Манчестер, Чикаго, Нью-Йорк и многие другие.

Под руководством инженера Уильяма Малхолланда в Лос-Анджелесе был построен самый длинный акведук в мире; он доставлял воду на расстояние в 233 мили[487] из долины Оуэнс в город. Изобилие воды открыло большие территории для продуктивного земледелия; оно позволяло вырабатывать электроэнергию, и главное – расти. Наличие дешевой воды дало ЛА возможность аннексировать соседние сообщества. Лос-Анджелес получил свой порт, интегрировав Уилмингтон и Сан-Педро в 1909-м, создав коридор от города до моря. Он приобрел Голливуд в 1910-м, долину Сан-Фернандо в 1915-м, Сотелл, Хайд-парк, Игл-рок, Венис, Уоттс и Туджунгу в 1920-х и 1930-х. В 1890-х Лос-Анджелес занимал 28 квадратных миль[488] и имел население менее ста тысяч человек; к 1932-му он распух до 469 квадратных миль[489] (рост в 1575 %, позволивший догнать по размерам Нью-Йорк) и 1,3 миллиона жителей (по сравнению с семью миллионами ньюйоркцев, обитавших на такой же площади). Его просторы и низкая плотность населения объяснялись тем фактом, что две трети энджелино жили в отдельных домах – невероятное число для города такого размера, в Нью-Йорке таких было 20 %, в Филадельфии – 15 %. Площади в округе Лос-Анджелес, занятые лужайками пригородных бунгало, тем временем увеличились до 95 квадратных миль, что в четыре раза больше Манхэттена. И это не учитывая обширных загородных клубов, гольф-клубов и парковок. Идеальный стиль жизни требует до жути много пространства. Субурбанизация была причиной расползания города; но и расползание вызывало субурбанизацию, поскольку люди искали желаемую сельскую идиллию где поближе[490].