Пример китайской урбанизации сверху вниз ошеломил политических деятелей. Однако простой снос неформальных поселений и перемещение людей в новые жилые массивы – самый надежный, проверенный временем способ уничтожения социального капитала и динамизма, который процветает в урбанистической среде. Есть альтернативная модель, при которой мегагорода могут расти, но оставаться жизнеспособными. Всего три поколения назад Токио был не более чем грудой разбомбленных булыжников. Сегодня это крупнейший городской регион, известный миру, с 40 миллионами человек населения, самый успешный из когда-либо возникших мегагородов. В значительной степени Токио расцвел, поскольку его граждане восстановили разрушенный город после завершения Второй мировой войны сами, показав, что может сделать самоорганизация. Она сделала больше, чем направляемое сверху планирование, что доминировало в Европе и Америке, а позже и в Китае.

Сразу после войны Токио выглядел одним громадным неформальным поселением, где дома строились из чего попало, а городские службы практически не функционировали. Сегодня значительная часть плотного, не такого высокого урбанистического ядра города, где смешаны деловые и жилые здания, толкающиеся в поисках пространства в лабиринте узких улочек, все еще напоминает трущобы того же Мумбаи, несмотря на то что японцы много богаче. Для большинства людей Запада – а позже и для людей из мест вроде Китая – новый урбанистический опыт связан с упорядоченной, санированной средой, где промышленность, торговля, бизнес, жилье и отдых разнесены по различным зонам, которые заранее нарисовали на плане градостроители. В некотором смысле дикая урбанистическая экосистема становится в этом случае «управляемым зоопарком», лишенным того динамизма, что влечет беспорядок. Токио (как Лагос или Мумбаи) выглядит хаотичным и даже неопрятным на западный взгляд. Но это пример «неформальной» или органической урбанизации в ее самом успешном и ярком проявлении[575]. Потому что именно смешение жилых, рабочих, коммерческих, производственных зон с местами для развлечения и принятия пищи приводит к тому, что улицы выглядят живыми, способными на эволюцию. Неформальные, нераспланированные районы Токио остаются под контролем самих горожан, а не под управлением взирающих с Олимпа администраторов. Город выглядит словно коллекция взаимосвязанных, но самостоятельных деревень со смешанными экономическими, социальными и жилыми функциями. Маленькие предприятия, семейные рестораны, прачечные, крохотные бары izakaya, мастерские ремесленников, авторемонтные мастерские и уличные рынки толкаются плечами с роскошными банками и офисами; хижины из подручного материала стоят рядом с небоскребами. Развитие города – переход от огромной послевоенной трущобы к гиперсовременному мегагороду – происходило постепенно, здания перестраивали, совершенствовали и меняли их назначение. Автономные районы сливались в единый город, не теряя собственного характера и разнообразия уличной жизни[576].