– Так-так, стало быть, мой бутончик – обманщица. А с виду такая наивная и непорочная.

– Ты повторяешь за тетей Агатой. Это она меня так называет.

– А мне нравится. Однако я только что обнаружил в бутончике червячка. Двуличная обманщица. Но я рад, что это не Верити заплатила за платье. Дай-ка взглянуть, – сказал Росс и потянулся к коробке.

– Нет, Росс! Не смотри! Не надо! – чуть ли не завизжала Демельза и так крепко его обняла, что он не мог даже пошевелиться.

Росс приподнял жену за локти, поцеловал, потом два раза шлепнул по попке и опустил на пол.

– Где же твои хорошие манеры, бутончик? Хозяева могут подумать, будто я тебя бью.

– Так оно и есть. Так и есть.

Демельза отскочила назад и стала пританцовывать с коробкой за спиной.

– А теперь спускайся вниз, Росс! Прошу тебя, пожалуйста! Ты не должен видеть платье раньше времени. Может, я его еще и не надену. Но я хочу примерить, а ужин уже через час. Иди поболтай с тетушкой Агатой, пересчитай волоски у нее на подбородке.

– Мы же не на балу, – попробовал возразить Росс. – Всего лишь обычное семейное застолье. Совсем не обязательно наряжаться по такому случаю.

– Но ведь сегодня сочельник. Я спрашивала у Верити. Она сказала, что будет правильно, если я переоденусь.

– О, делай, как твоей душе угодно. Но чтобы к пяти была готова, – сказал Росс и как бы невзначай добавил: – И не слишком затягивай корсет. Здесь хорошо кормят, а я знаю, какой у тебя аппетит.

С этими словами он вышел из комнаты, а Демельза начала заниматься приготовлениями к обеду.

Она чувствовала, что не стоит прислушиваться к последнему предупреждению Росса. Бедняжку весь день одолевали приступы тошноты, так что переедание за ужином в Тренвите ей точно не грозило. Опасность, наоборот, была в том, что она не сможет заставить себя проглотить совсем ничего из угощения. Демельзе очень не хотелось привлекать к себе всеобщее внимание. И уж совсем худо будет, если, не дай бог, придется вскакивать из-за стола и спешно бежать в ближайший клозет.

Демельза стянула платье через голову, потом перешагнула через нижнюю юбку и постояла немного перед зеркалом в одном белье, которое одолжила ей Верити. Еще ни разу в жизни она не видела себя со стороны так отчетливо и в полный рост. Отражение выглядело вполне приемлемым, но Демельза поразилась тому, как у нее хватило наглости разгуливать и одеваться на глазах у Росса, когда на ней было то убогое исподнее, которое сшила Пруди. Демельза твердо решила, что она больше никогда это на себя не наденет.

Ей приходилось слышать, что знатные городские дамы носят белые чулки, а панталоны под широкие кринолины не надевают вовсе. Да это же просто бесстыдство; если помрут от простуды – то и поделом.