Фрэнсис криво усмехнулся:

– В этом вся проблема. – Он посмотрел на свои перепачканные в земле руки. – Мы делаем для местных все, что в наших силах, но разве может шахтер за одну ночь превратиться в садовника или землекопа?

– Овес не пострадал?

– Нет, слава богу. Нам повезло, что первая овца пошла куда надо.

На следующей неделе начнут жать овес, а ее здесь уже не будет. Верити трудно было в это поверить.

– Фрэнсис, я не пойду сегодня в церковь. Голова болит. Наверное, из-за погоды.

– Я и сам подумываю остаться дома, – сказал Фрэнсис.

– О нет, как же так. – Верити очень постаралась скрыть свою тревогу. – Вас ждут к вечерне.

– Элизабет и одна может сходить. В качестве представителя от нашей семьи.

Верити помешала кипящее вино:

– Мистер Оджерс очень расстроится. Он мне на прошлой неделе рассказывал, что специально, чтобы тебе угодить, старается выбирать для вечерни короткие псалмы.

Фрэнсис оставил реплику сестры без ответа и вышел, а Верити заметила, что у нее дрожат руки. Джеффри Чарльз после ухода отца снова принялся болтать, но она не вслушивалась, голосок мальчика был подобен звону далекого колокольчика. Верити требовалось знать наверняка, что брата не будет дома. Именно поэтому она выбрала для побега воскресенье, четыре часа дня. В последние месяцы график передвижения Фрэнсиса был непредсказуем, но традиция ходить по воскресеньям в церковь оставалась неизменной.

– Тетя Верити! – громко окликнул ее племянник. – Тетя Верити! Ну скажи почему?

– Милый, я сейчас не могу тебя слушать, – довольно резко ответила Верити. – Прошу тебя, оставь меня в покое.

Она постаралась взять себя в руки, прошла в кухню и там немного поговорила с Мэри.

– Тетя Верити, а, тетя Верити, – не отставал мальчик, – а почему никто сегодня не идет в церковь?

– Я не иду, но твои мама и папа пойдут.

– Неправда, папа только что сказал, что останется дома.

– Ну ладно. Вот что, милый, останься с Мэри и помоги ей присмотреть за вином. Только будь осторожен и не путайся у нее под ногами.

– А если…