— Каковы же ваши планы, дорогой Серёжа?

Каким бы мудрым и опытным психотерапевтом ты ни был, дорогой читатель, под хирургией внимательного и острого, как скальпель, взгляда красивой и умной женщины тебе придется напрячься и «попросить анестезию». Так и Сергей, прежде чем ответить, сделал два больших глотка вина и довольно жалобно посмотрел на дядю Андрея.

— Собственно, какие именно мои планы вас интересуют? — и вновь голос спокойный и вид непринуждённо-независимый. — Завтра после полудня у меня назначена встреча на Мойке. Там в районе Певческого моста есть психоаналитический центр. Я уже с ними дважды разговаривал по телефону из Вены по поводу работы. Но… но это первый шаг. И то… Впрочем от него зависят и другие. Задача — устроиться на работу, цель — остаться жить и работать в России, мечта — открыть собственный Целительный Центр.

— Это очень хорошо! Это на векторе нашего будущего Целительного Центра, — обрадованно смягчила тон Вера. — Здесь, в усадьбе. И на вас у нас виды.

— Да, мне Ирина говорила об этом. Но весьма туманно, — рассеяно отреагировал Сергей.

— Туман рассеется через пару недель! — уверенно сказала Вера Яновна.

Европеец, любой, даже с природным русским менталитетом, не любит говорить о делах «туманных». Поэтому молодой человек вежливо, не выказывая своей заинтересованности констатировал:

— Эту пару недель мы с Ириной будем заниматься моей квартирой на Благодатной.

Все посмотрели на Иришку, Сергей тут же добавил:

— Возможно нашей квартирой. Нашей с Иришкой, — сделал паузу, посмотрев на дядю Андрея. — Я забыл, как точно звучит русская пословица про…шкуру неубитого медведя.

Он перевёл взгляд на Марию Родиславовну.

— Дайте мне, пожалуйста, оглядеться… Почувствовать Родину… Встать на ноги, — с надеждой в глазах и уже по-русски горячо сказал Сергей.

— Конечно, конечно, — скупо отреагировала пани Мария.

Андрей Петрович намеренно молчал, не помогая «дружочку Серёжке» (так он называл мальчика с детства) сдавать этот первый «зачёт знакомства». «Пусть», — думал Андрей — «понапрягается. Ему теперь жить в России, и такая вот «сержантская школа» не помешает избалованному удобствами, холёному и чуть самоуверенному молодому другу из города вальсов». А сам, любя этого «юнца» и видя в нем черты Ольги, той, из его юности, те, что сейчас лечебными листьями добрых воспоминаний обертывали усталое сердце мужчины, переживал за зачетную оценку, которую выставит Снежная Королева. А она продолжала:

— Вы, Сережа, о Центре на Мойке упомянули. В голосе вашем была не только неуверенность в трудоустройстве, но и что-то еще. Ведь так?