Дверь открыл мужик, неопрятно одетый, весь седой. От него разило перегаром, на бороде давно уже живут крошки хлеба, табака и тяжелых мыслей. Узнать Вячеслава было трудно, но это был он. Разве художник может ошибиться.

Однако хозяин не признал в госте старого друга.

— Тебе чего, старичок? — спросил Слава.

Мысли мгновенно пробежали в растерянном сознании Игоря струями на перекате горной речки: «Может уйти. Обознался квартирой и все. Нет. Мелко. Ведь старый друг».

Вячеслав был по образованию технарь, но как художник-самоучка в молодости был оригинален и подавал надежды. Товарищи по кисти, окончившие, как и Игорь, художественные академии, давали Славе советы, но его крайне неприятный снобизм отталкивал всяческое участие. Мало того, он еще и обожал критиковать других, жестко, бескомпромиссно. Лишь с Игорем и еще Женькой он мог держать себя в рамках спокойного дружелюбия.

— Славка! Да это я, Игорь, — улыбнулся гость.

— Точно! Проходи, старичок. Сто лет, — в ответ улыбнулся хозяин и с бороды, давно не ощущавшей улыбки, осыпались крошки.

С порога открылась живописнейшая картина. На каждой горизонтальной поверхности, будь то пол, стол или подоконник стояли батареи грязных пустых бутылок. Было так же заметно, что предпочтение хозяин отдавал дешевым портвейнам. Тремор рук, с которым Вячеслав боролся, разливая по стаканам игорев коньяк, не мог обещать теплой беседы давно не видевшихся приятелей.

— За встречу, — буркнул хозяин и выпил полстакана коньяку одним залпом.

— Один живешь? — спросил Игорь.

— Один, — махнул рукой Слава.

— Но все равно, мне кажется, дружище, что бутылки пора сдать.

— Ха! Будет первая производная!

— Как понять? — спросил гость.

— Ах, да. Ты же необразованный гуманитарий. «Первой производной от выпивки называется новая выпивка, организованная от сдачи бутылок», — процитировал технарь заветное определение.

Они поговорили полчаса. Закуска была скромна: две дряблые помидорки, баночка квашеной капусты и три корочки хлеба. Удручающим фоном беседы была и неуемная агрессивность хозяина:

— Ни с кем из старых бездарей-художников давно не общаюсь. И сам не живописую.

— На что живешь?

Вячеслав не ответил. Молча, в очередной раз махнул рукой, замахнул порцию конька и стал искать подходящий окурок в ржавом детском ведерке.

— А как Женя? Тоже не созваниваешься, не видишься? — спросил Игорь.