Он даже не сообразил, что добрался до Эмили, пока не почувствовал ее руки у себя на спине. Она сразу же поняла. Забралась на стол, вытянула руки, но ей все равно было не дотянуться до люка в потолке. Ник присел, обхватил ее ноги руками и приподнял.

Она покачнулась. Было одно ужасное мгновение, когда ему казалось: сейчас она рухнет и они оба полетят вниз. Но она выровнялась, ухватившись за края люка. Потом он почувствовал, как исчезла тяжесть ее тела. Когда она оказалась наверху, Ник поднял Джиллиан и затем поднялся сам. Стоило его голове просунуться наверх, и он тут же ощутил приток свежего воздуха. Он глубоко вздохнул и сразу закашлялся, потому что в легкие ему попал сгусток дыма. Он оглянулся.

Наверху наступила оттепель. Огонь растапливал снег, и он стекал с крыши на каменные мостки, где они стояли. Ник набрал немного талого снега в ладонь, чтобы протереть глаза, и почувствовал, что тот теплый. От луж начинал идти пар.

Он оставил Джиллиан и Эмили и побежал по периметру башни, разбрызгивая перед собой воду со снегом и перегибаясь через ограду, чтобы разглядеть, нет ли там лестницы, обычной или пожарной, да хотя бы неровной кирпичной стены, по которой можно было бы спуститься. Ничего такого не нашлось.

Вода на крыше начинала булькать. Он вдруг с ужасом понял, что это не только вода. Плавиться начал и свинец, он отслаивался от крыши и стекал по перегруженным водостокам. Еще немного — и вся крыша обвалится. Ник придвинул Джиллиан поближе к ограждению, чтобы на нее не попал расплавленный металл. Молча прижал к себе Эмили. Сказать было нечего.

Потом он услышал биение в ушах, стук, набиравший силу и вскоре перекрывший даже рев пламени в библиотеке. Наверху в небе появился ослепительный белый луч, прошедшийся по ним, как око Судного дня.

Я был в шаге от смерти. На меня давил такой громадный груз, что мне казалось, он разорвет мою кожу и сокрушит сердце. К голове моей словно притекла кровь из всего тела, и теперь череп раздулся, как пузырь. Я балансировал на грани жизни и смерти, словно на тончайших весах ювелира. На одной чаше лежали камни, на другой — моя жизнь. Добавь одну монетку — и я буду раздавлен, отправлюсь в небытие.

— Каков смысл другого бестиария, что мы нашли в твоем доме?

Вопросы никогда не прекращались. Груз на моей груди давно лишил меня возможности отвечать. Но мне приходилось стонать, хватать ртом воздух, бормотать бессмысленные слова, чтобы убедить их, что я пытаюсь. Если бы я не делал этого, они бы просто добавляли камни.

— Кто еще тебе помогал?

Я ничего не сказал. Несмотря на все мучения, я ни разу не ответил на этот вопрос.