«Родители всегда брали меня в походы, – сказала я. – И мне до сих пор это нравится».

Женщина серьезно кивнула головой. «Да, прекрасно, – сказала она, – ты пробивная девочка». Она смотрела мне в лицо в темноте, на мои темные очки. Она пыталась разглядеть меня. Я хотела снять очки, но тогда бы я перестала ее видеть.

Я их не сняла, сказала «спасибо» и «до свидания». Я пошла дальше.

Она крикнула мне вслед, что восхищается мной.

У меня звенело в ушах, я ушла, пошатываясь.

Я изменила свое тело, я была сильной и сообразительной – в лесу я узнала, что, оказывается, могла делать все, что мне необходимо и что я никогда раньше не делала. Я могла ставить палатку, нести рюкзак, преодолевая за день марафонскую дистанцию в горах – совершила тысячу подвигов. В физическом плане мне теперь можно было доверять – я прошла 2600 миль от Мексики до этой холодной ночи в моховых черных лесах. Но даже теперь, пересекая хребет Каскадных гор, я все еще находилась в плену своих «невозможно». Эта женщина восхищалась той, которая не могла надеть контактные линзы и стыдилась того, что до сих пор вынуждена носить солнцезащитные очки ночью.

Я принялась бежать, как это я сделала в первый день в пустыне; я решила, что одержу победу над снегом. Мне обязательно нужно было дойти до конца. Я пересекла каменные плиты, покрытые мхом, гранитную спину на севере Вашингтона.

Было часов 10, может, больше, когда я остановилась и разбила палатку прямо под восхитительными рассеянными звездами – гравюрой на темно-синем фоне неба.

В ту ночь в своем ежедневнике я начала составлять новый список, подобный тем, которые я составляла и выбрасывала в детстве, но этот я намеревалась сохранить:

трогать глаза.

трогать глаза.

Но я поняла, что было еще кое-что, что необходимо изменить.

Как и хотела мама, я не стала рассказывать всем о своем изнасиловании и собирать пожертвования в пользу Национальной сети по борьбе с изнасилованиями, насилием в семье и инцестами. Когда меня спрашивали о причинах, побудивших меня совершить этот поход, я вновь рассказывала о Джоне Мьюре, детских походах, чудесном летнем лагере в Колорадо Спрингс – обо всех этих смутных, полузабытых вещах. Я почти совсем прекратила говорить о своем недавнем прошлом. Я перестала рассказывать правду об изнасиловании и нашла поддержку в слове «девственность».

Мне нужно было покончить с этим.

Слово «девственница» удивляло мужчин, противоречило всему, о чем они слышали и что они думали обо мне.

Слово «девственница» удивляло мужчин, противоречило всему, о чем они слышали и что они думали обо мне.