— Нет.

— Я тоже ничего не знал. В кают-компании об этом никогда не говорили. Иначе бы я знал. Саймингтон мой друг.

— Шэдде стал совсем другим человеком за эти дни. Вчера он сказал, что страдает бессонницей. Говорит, слишком много забот. И ничего не ест. Что-то тяготит его все время. Не можете ли вы ему помочь? — главмех озабоченно глядел на доктора.

О’Ши посмотрел в зеркало и поправил галстук.

— Это очень трудно. Вы же знаете, какой он своенравный и гордый. К нему нельзя приблизиться. К тому же он ненавидит меня…

— Он нуждается в помощи, доктор, — настаивал валлиец.

— Не думаю, чтобы Шэдде принял чью-либо помощь… Не такой он человек. Да и, судя по вашим словам, помочь ему невозможно.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… как бы это сказать… Вы говорите, что от него уходит жена… Медицина тут бессильна…

Главмех молчал.

— Что касается пролива Ломбок и Саймингтона… — О’Ши принялся разглядывать свои ногти. — Очевидно, он сгущает краски… Но ведь я не могу положить его на стол и вырезать это, как аппендикс. Он закует меня в кандалы, если только я заикнусь об этом. К тому же я не психиатр, но даже будь им, все равно не сумел бы ничем помочь. Он не терпит психиатров. В Стокгольме я пытался объяснить Шэдде проблемы, которые возникли перед Кайлем. Он чуть не взорвался, готов был ударить меня. Сказал, что все это медицинские штучки. — Доктор передразнил Шэдде: — «Подобные разговоры подрывают основы воинской дисциплины». — Он взглянул на Риса Эванса и покачал головой. — Сожалею, но я не хочу испытать это вторично. Жизнь слишком коротка.

— Значит, мы ничего не можем для него сделать? — Рис Эванс поднялся.

— Боюсь, что нет. Он сам должен решать свои проблемы. Не принимайте этого близко к сердцу. Время — лучший исцелитель. Через несколько дней мы придем в Портсмут, и он расстанется с нами. Сейчас это кажется ему катастрофой, но штабная работа, перемена обстановки пойдут ему на пользу. К тому же его станут окружать люди его возраста. Он будет не таким одиноким, как здесь.

— Может быть, вы правы, док, — неуверенно произнес Рис Эванс. — Хочется верить.

— В вашем лице он имеет хорошего друга, чиф, — сочувственно улыбнулся доктор.

Командир вернулся на борт после ленча у мэра в половине третьего. Нигде не задерживаясь, он пришел в свою каюту и вызвал Миллера.

— Я хочу выспаться. Пусть меня не беспокоят. Передайте вахтенному офицеру.

— Когда вас разбудить, сэр?

— Никогда, — рявкнул Шэдде. — Я сам проснусь.

Дасти Миллер услышал, как Шэдде запер дверь. Прежде этого никогда не бывало.