— Что тут происходит? — спокойно спросил он.

Все еще сидя верхом на Шэдде, первый помощник, тяжело дыша, ответил:

— Скоро узнаете! — Затем обернулся к Госсу и Уэдди: — Уэдди, возьмите на себя управление кораблем. Следите за дифферентом! Держитесь этого же курса и скорости! А вы, Госс, снимите боеголовки и как можно быстрее!

— Кто-нибудь подержите его руку… — кивнул доктор на руку командира, которую он удерживал из последних сил, — я сбегаю за шприцем и морфием.

— Как вы смеете! — закричал Шэдде, снова пытаясь вырваться. — Паршивый лекарь! Не вздумайте делать надо мной свои опыты! — Он тут же обмяк, но мгновение спустя диким рывком едва не сбросил с себя Кавана. — Галлахер, Аллистэр! Боцман! — отчаянно призывал он. — Помогите мне! Оттащите этих людей… Они бунтовщики! Они… — Голос его затих, и он откинулся на спину, стеная и тяжело дыша, в то время как Госс сменил доктора.

О’Ши вернулся со шприцем. Он обнажил у Шэдде локоть, и быстрым движением вонзил иглу, и под стоны и проклятия командира, который вновь попытался вырваться, ввел морфий. Лекарство вскоре начало оказывать свое действие, и посредине новой истерики Шэдде впал в забытье.

Первый помощник, Килли и оба вестовых отнесли командира в каюту и осторожно уложили на койку.

С помощью Миллера доктор снял с Шэдде китель, ботинки, развязал галстук, расстегнул воротник. О’Ши печально смотрел на потерявшего сознание человека; он убрал с потного лба прядь волос и со вздохом пробормотал:

— Бедняга, ему пришлось пройти сквозь ад… Следите, чтобы ему было тепло, — распорядился он, обернувшись к вестовому. — Он пробудет в забытьи несколько часов. Мы будем поддерживать его в таком состоянии до самого Блокхауза, а там его положат в госпиталь.

Доктор ушел, и Миллер долго всматривался в бледное лицо, покрытое кровью и потом. Мокрым полотенцем он осторожно стер кровь. Он прислушался к затрудненному и прерывистому дыханию своего командира, время от времени прерываемому стонами, словно это был не офицер флота ее величества, а усталый, долго рыдавший ребенок.

Миллер укрыл Шэдде двумя одеялами и погасил свет. В дверях он на мгновение обернулся.

— Черт возьми, сэр, — прошептал он. — Что они с вами сделали?!

Вернувшись в центральный пост, первый помощник подошел к микрофону. Он все еще тяжело дышал.

— Говорит первый помощник командира корабля. Учение окончено. Отбой. У командира случился сердечный припадок, и он находится под наблюдением врача. Командование лодкой принял я. Все, что произошло сегодня, было всего лишь учебной тревогой. Приказы, о которых вам говорил командир, были выдуманными. Командир хотел провести такое учение, чтобы все сочли, будто это правда. Но… — Он хотел что-то сказать, однако передумал. — Все вы, я уверен, были обеспокоены и встревожены. Скажу только, что я огорчен случившимся. Должен просить вас из лояльности к вашему командиру и к нашему флоту не рассказывать об этом на берегу. Это наше домашнее дело, и пусть оно останется между нами, в нашей военно-морской семье. Я извещу командование о заболевании командира, и мы ляжем на курс в Портсмут. Утром в воскресенье прибудем домой. Все.