— А как самочувствие командира? — грустно спросил Рис Эванс.

— Еще не очнулся, сэр, — ответил О’Ши. — Будем поддерживать его в этом состоянии до дома.

— Бедняга… — покачал головой главмех.

— Может быть, начнем разговор, ради которого мы собрались? — взглянул на первого помощника Галлахер.

— Конечно, — кивнул тот. — Дело в том, что нам следует представить начальству все случившееся с наилучшей стороны для командира. Блюсти его интересы, понимаете? Хотя после того, что случилось, это будет довольно затруднительно…

— Еще бы, — мрачно согласился Галлахер.

— Позвольте мне рассказать все с самого начала.

Каван медленно оглядел присутствующих, словно оценивал каждого из них.

— Все началось на второй день после выхода из Стокгольма… Когда Саймингтон мне все рассказал, я инстинктивно почувствовал, что здесь таится нечто серьезное. — Каван сделал паузу и оглядел настороженные лица. — Угроза была фантастической. Поведение Шэдде становилось все более и более странным. — Он развел руками. — Следовало что-то предпринять. Я принялся размышлять. Надо было быстро придумать какой-нибудь выход. Должен сказать, что ответственность на меня ложилась чертовская.

— Еще бы, — произнес Саймингтон.

Первый помощник бросил на него испытующий взгляд.

— Я знал, что проделать все следует чрезвычайно осторожно, иначе ни в чем не повинные люди могли бы оказаться в неприятном положении. Я должен был защитить Саймингтона и Грэйси. Я решил нарушить огневую цепь. — Он пожал плечами, но все поняли, что решение явилось самым разумным и единственным.

Далее Каван рассказал, как встретился с доктором, чтобы разузнать о состоянии командира, и как после этого предложил Саймингтону разомкнуть огневой плунжер, посоветовав предварительно переговорить с доктором и убедиться в душевном заболевании Шэдде.

— Это значительно облегчило положение штурмана после того, как он столкнулся в шлюзовой камере с главмехом. Не так ли, Джордж? — с неуверенной улыбкой произнес Каван.

— Блестящее предвидение событий, — сухо согласился Саймингтон.

Первый помощник рассказал далее, как доктор убеждал Риса Эванса ничего не предпринимать, и, дойдя до этого места, обернулся к главному механику.

— Благодарю вас, главмех, что вы согласились.

Валлиец сидел не шевелясь, мрачно опустив голову, погруженный в собственные мысли.

— Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать, — заключил Каван. — Остальное вы знаете.

Некоторое время все молчали, затем Галлахер спросил: