Молчание. Наверное, они поняли.

— Вы не запугаете меня. И не причините мне вреда.

— Вы повторяетесь, Силбер. А почему нет? Почему это вы такой неприкосновенный?

— Невозможно повредить мертвецу.

Молчание. Многозначительные взгляды.

— Если посчастливится, то я протяну еще полгода. Больное сердце. И вдобавок — рак. В такой стадии, что уже не остановить. Полгода — это как повезет. А вероятнее всего — два-три месяца. Что ж вы можете мне сделать?

— Он прав. Мы не можем даже хорошенько встряхнуть его. Его ничем не проймешь. — Лью Керби был в отчаянии. — Он говорит правду. Врач подтвердил — это живой труп.

На протяжении всего допроса лицо генерала Шеридана оставалось непроницаемым. Ни он, ни подполковник Бейерсдорф не задали ни одного вопроса. Это было не их дело. Допрос подозреваемых — хлеб ФБР. Но сдерживаться было трудно. Хотелось схватить Силбера за горло и тряхануть раз-другой, как паршивого пса. Но он этого не сделал. Не в силу каких-то там моральных принципов. Он повырывал бы у него руки и ноги, если бы знал, что это даст нужные сведения. Было бы непростительным преступлением жалеть одного и позволить убить миллионы людей. Но ничего нельзя было поделать. Силбер правду сказал: бессмысленно угрожать мертвецу.

Боб Винсент затянулся сигаретой и уж слишком аккуратно засунул пачку обратно в карман.

— Слушай, Керби. Я хочу, чтобы эти джентльмены вытянули из него все, что можно.

Керби пожал плечами.

— С ним все ясно, — пробормотал он. — Даже если его зажарить живьем, мы не добьемся ничего нового. — Он прочитал мои мысли, подумал Шеридан. — А умрет Силбер — и ответом, возможно, станет ядерный взрыв.

Бейерсдорф наклонился вперед, пристально глядя на Керби.

— Как по-вашему, он что-нибудь знает про стотридцатку? Про то, как уничтожили ее экипаж?

Керби покачал головой.

— Нет, думаю, что нет. Он в самом деле ни о чем не имеет представления. Я верю ему, он не знал содержания письма.

— Лучшего связного и почтальона трудно найти, — добавил Боб Винсент. — Времени у нас мало, вот что плохо. Было бы время, может, и удалось бы обнаружить какую-то связь между Силбером и теми, кто прислал ему инструкции и деньги. Наверное, это те самые люди или соучастники тех, что захватили самолет и бомбы. Они каким-то образом нашли Дэйва Силбера и навели справки о состоянии его здоровья. Лью правильно сказал, — кивнул Винсент в сторону Керби, — Силбер — живой труп. Не протянет и нескольких месяцев. Мы уже выяснили о нем все, что было можно за такой короткий срок. Судимостей не имеет. Жена и дети выехали за границу три дня тому назад. Раньше жили в Чикаго. Их соседей и знакомых старательно допросили. Жили они в страшной бедности. Если бы не соседи, у них несколько месяцев назад умер бы ребенок. В городских трущобах такого рода истории — не редкость. Нет денег, нет врача, нет… — Винсент пожал плечами. — Короче говоря, кто-то из старых знакомых, наверное, встретил его. Но, вероятнее, подробно разведал все о его болезни и нищете, которые одолели семью. Если они знали и характер Силбера, то сразу поняли, что нашли того, кто им нужен. Силбер заботится не о себе, а о своей семье. Его страховку, как мы узнали, аннулировали больше года тому назад. Он медленно умирал с мыслью, что ничего не оставляет жене и детям, кроме горькой памяти о себе. Как вдруг приходит пакет, а в нем инструкции, запечатанный конверт, который надо в указанное время передать полиции Сан-Франциско, и в придачу десять тысяч долларов. Я уверен, что в Европе его семья должна получить еще какие-то деньги.