Потом поднял глаза на молодого солдата, сжимавшего оружие в дрожащих руках.
– Нет! – Крик фон Фрайзинга разнесся под сводами.
Он бросился было к наставнику, но солдаты загородили ему дорогу.
Отец Виргилий посмотрел в глаза фон Пранку, который и сам как будто опешил.
–
Люди закричали. Солдаты тотчас обступили их, чтобы те не разбежались.
Ослепленный бессильной яростью, фон Фрайзинг все-таки знал, что должен сделать. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он со всех ног бросился к лестнице, оставив солдат и фон Пранка позади.
Генерал недоуменно посмотрел ему вслед, потом покачал головой и повернулся к солдату, который убил отца Виргилия.
– Я сказал увести, а не прикончить, безмозглый сукин ты сын!
Он замахнулся, и кулак с хрустом врезался солдату в висок. Тот повалился замертво рядом с убитым монахом.
Фон Пранк оглядел своих людей.
– Насчет сбежавшего монаха можно не волноваться, он от нас не уйдет. – Лицо его налилось кровью. – И если еще кому-то кажется, что можно наплевать на мои приказы, пусть сразу ложится рядом! А теперь – увести!
LXXXII
LXXXII
Иоганн принес ведро чистой воды и поставил рядом с Пруссаком. Тот намочил тряпку и принялся обтирать лицо Йозефы.
Лист подошел к окну, где стояла Элизабет. Она с тревогой смотрела на улицу.
В сумеречном свете окружающий мир лишился всех красок, дождь беспрестанно барабанил по крышам. Элизабет почувствовала руку Иоганна, прижалась к нему. Они стали смотреть, как Пруссак омывал лицо жены. У Листа разрывалось сердце, он с трудом сдерживал слезы.
– Как нам теперь поступить? – спросил Иоганн хриплым голосом, сделав глубокий вдох.
Пруссак не ответил.