– В штаты? Какие штаты?

– Разумеется, в Соединенные… Мы его передадим. Согласно договору, – и погладил руку у локтя. – Укажите любой пункт, это не имеет значения, не правда ли?

– Еще бы фамилии сопровождающих…

– Уверяю вас, его есть кому сопровождать, надежные парни из морской пехоты. Слухач тоже был моряком… Найдут общий язык. Он говорит по-английски?

– Фамилии нужно вписать…

– Гелий, пишите любые… У вас есть тут ванная комната?

– Да, вон та дверь…

Скворчевский спрятал подписанные документы в карман и подал руку.

– Если мы… вместе пойдем и освежимся?

– С удовольствием… Становится душно, отчего-то бросает в пот.

– Меня тоже всегда… бросает в пот, – признался представитель и пошел к ванной, на ходу расстегивая куртку. – Вы потрете мне спинку, Гелий?

Будто под гипнозом, Карогод двинулся следом за ним, не отрывая взгляда от обтянутых голубым полотном ягодиц, и натолкнулся на торец открытой Скворчевским двери. Ударился подбородком, так что из глаз брызнули искры…

И сквозь них заметил участливо-испуганное холеное и бабье лицо.

Крик вырвался откуда-то из области солнечного сплетения; крик ужаса и омерзения. А в голове языком беззвучного пламени восстала единственная мысль – Боже Правый!

Пересиливая брезгливость, Карогод со всей силы толкнул в спину Скворчевского и плотно закрыл дверь, защелкнул наружный шпингалет. И подломившись, упал на колени, схватил, измял свое лицо…

– Боже Правый! Что же это?! Затмение… Он вспомнил пророчество Матки и еще раз ужаснулся, на сей раз от того, что был предупрежден юродивым и забыл об этом. Забыл! Хотя надо помнить его слова каждую секунду!

Отполз от двери, за которой нежно постукивал пальчиком Скворчевский, и ощутил твердое желание убить его. Пистолет лежал в сейфе с кодовым замком. Жесткими, непослушными от бешенства руками Гелий покрутил фишки, выставил цифры и потянул ручку – что-то не так. Проверил, нашел и исправил ошибку, но сейф не открывался. Искать еще одну уже не хватало ни выдержки, ни дыхания мощный спазм перехватил горло, лицо наливалось кровью, в голове зазвенело. Хапая воздух ртом, Гелий побрел к двери, еще раз ударился, теперь о стену. Ощупью, будто во тьме, он наконец отыскал выход и вывалился в коридор.

– Боже… Правый…

Чужой, сиплый голос показался ему громовым. Гелий понял, что нельзя разговаривать, тем более произносить имя – Бог. Это пришло как откровение: словно кто-то незримый и вездесущий подсказывал ему – нельзя! Погаными устами касаться этого имени нельзя! Не смей!

Без оглядки, опасаясь превратиться в соляной столп, Гелий двинулся вперед, не соображая, куда идет и зачем, чувствуя лицом едва уловимую струю свежего воздуха среди смрадной вони подземелья. Мимо него проходили Широколобые, женщины-связистки и монтажники из ремзоны, однако теперь все стало безразличным – только бы не потерять эту путеводную, воздушную нить. Ему казалось, что сквознячок этот тянется с поверхности земли и что он скоро выйдет на открытый воздух, но вскоре Гелий очутился перед комнатой, где помещался юродивый Прозоров. И тут он открыл загадку воздушного потока, вернее, нашел исток: вокруг двери медленно вращалось отчетливо видимое колесо, круг, сотканный из марева, и космы этого зримого воздуха срывались с его периферийной части и, подхватываемые смрадной вентиляцией, разносились по галерее.