— Ам! Амода! Я хочу, чтобы ты стал Ганешей! Я, Шакти Непобедимая…

— Ты сказала, Шакти…

Его голос прозвучал глухо, еле слышно. Амода широко раскинул руки, воздел ладони к каменному своду, потянулся вверх. С тихим шелестом упала на камни набедренная повязка…

— Махаганапатайа!

Непонятное слово прозвучало откуда-то сверху от недвижного каменного свода. Прозвучало, отразилось долгим эхом. И словно в ответ отовсюду плеснуло белым. Свет, нестерпимо яркий, невыносимый, обрушился со всех сторон, затопил подземелье.

Бетси успела зажмуриться, успела прижать к лицу ладони… А свет плескался вокруг, жег сухим огнем кожу, проникал в горло, сочился сквозь сжатые веки…

Когда она решилась открыть глаза, подземелье исчезло. Но не это было главным, главное находилось здесь, прямо перед нею.

Это был Он. Винайака. Ганеша.

Махаганапати.

Он…

…Бог был похож на Себя Самого, запечатленного в тысячах изваяний — красноватое тело увенчивала слоновья голова, украшенная золотым полумесяцем. Бог был трехглазым, два обычных, похожих на человеческие, находились там, где им и положено, третий же, прикрытый, был посредине лба. Оба открытых глаза, большие и темные, словно гигантские черные жемчужины, смотрели на Элизабет. И в них плескалась Вечность.

У бога было десять рук. В первой Он держал разломленный плод граната, истекающего соком. Кровавые капли падали на пол с грохотом горного обвала. Во второй руке была золотая булава, в третьей — лук из стеблей тростника, четвертая сжимала диск-чакру — грозное оружие давних веков. В пятой трепетал аркан, в шестой же расцветал прекрасный голубой лотос, издававший сладковатый аромат. В седьмой находились рисовые стебли, еще в одной — глиняный кувшин, полный сияющих ярким огнем самоцветов.

Махаганапати восседал на троне из драгоценных камней, окруженном шестью лепестками гигантского лотоса и увенчанном вечным деревом Париджата.

Две руки божества оставались пустыми. Обычные человеческие руки…

Как ни странно, но Бетси сохранила самообладание. То ли Сома-дэви и вправду была хороша, то ли последние сутки приучили к невозможному, но она почти не удивилась. Таким и должен быть великий Ганеша. А сильный получился бог из ее Ама! Великий Амаганапати — или просто Ган… Ничего страшного в нем не было, даже напротив, голова слона на толстеньком, если не сказать, жирном человеческом теле смотрелась комично — как карнавальная маска. Что ни говори, Амода-человек не в пример… Н-да, о чем это она?

Между тем бог протянул к ней одну из двух пустых рук.

— Здесь должен находиться мой Бивень, — голосом Амоды проговорил он. — Верни же мне его, Шакти. Пожалуйста!