Но вот кустарники, ближайшие к открытому пространству, где был разложен костер, ломятся, точно под ногами тапира, и группа индейцев, совершенно голых, вооруженных луками и стрелами, стремительно вырывается вперед, крича и жестикулируя, как полоумные. Вид пылающего костра как будто приводит их в еще большее безумие. Они берутся за руки и принимаются водить хоровод или, вернее, бешено кружиться в хороводе, приплясывая и кривляясь, беснуясь, как черти в пекле, и проделывая какие-то невиданные гимнастические упражнения, беспорядочно размахивая руками, потрясая своим оружием, усиленно воя, как будто все они охмелели и пришли в исступление под влиянием винных паров.

— Вот так канкан! Взгляните-ка, друзья, это прямо-таки забавно! — прошептал неисправимый болтун Маркиз. — Право, в них черт сидит, а в глотке целый оркестр. Нет, погодите минуточку!

Вдруг картина переменилась.

Индейцы, до этого момента как будто совершенно не обращавшие ни малейшего внимания на ярко освещенный пламенем костра бателлао, вдруг останавливаются на каком-то смелом антраша и с неподражаемой быстротой и ловкостью пускают из своих луков каждый по длинной стреле, которая со свистом пролетает в воздухе. Пущенные привычной рукой этих метких стрелков длинные тростинки канна-брава пронизывают, к счастью, никем не занятые гамаки, неподвижно висящие над головами пассажиров, растянувшихся плашмя на животах на палубе за надежным прикрытием из тюков холста и мешков с мукой и зерном. Без этой необходимой и разумной предосторожности все находящиеся на судне были бы неизбежно поражены смелыми дикарями.

Но что это за странная идея, со стороны этих диких индейцев, считающихся самыми коварными и хитрыми из всех диких и полудиких обитателей этих великих лесов, прийти и нападать так безмерно смело?

В этом кроется какая-то тайна, которой никто в данном случае не мог да и не имел времени разгадать, так как рукопашная схватка должна была последовать за этим совершенно безобидным первым залпом стрел.

Дело в том, что нападающие, как будто уверенные в уничтожении всего экипажа судна, перехватывают свои луки в левую руку, равно как и пучки наготовленных стрел, потрясают правой рукой в воздухе своими тесаками и устремляются гурьбой на бателлао, по-прежнему безмолвный и как бы вымерший.

Врагов сравнительно мало, не более двенадцати человек, хотя они и шумят, как целых двадцать, причем их беспорядочные движения, бешеные прыжки и скачки могли обмануть даже привычный глаз и заставить принять эту кучку людей за более грозную неприятельскую рать.