Она часто отправлялась в туристические поездки, чтобы насытить себя впечатлениями, забиралась в горы и часами просиживала на самом краю пропасти, едва не срываясь вниз, подъезжала вплотную ко львам и замирала от восторженного страха, когда хищники пытались просунуть когтистые лапы в приоткрытое окно автомобиля, однажды даже присоединилась к африканским аборигенам в ритуальном танце и выпила с ними горячую кровь жертвенной козы. Окружающий мир приводил её в восторг, она трепетала, но вкус новых впечатлений слишком быстро притуплялся. Пропасти переставали пугать своими безднами, речные пороги становились привычными, стихал восторг, вызванный стремительными бурунами. Лариса остывала, и к ней подступала очередная волна, жаждущая новых контрастных впечатлений. Это требовалось ей куда больше, чем абстрактная гармония. Ей мало было любоваться красотами природы, хотя бескрайние поля и лесные массивы нравились ей. При порывах ветра её обуревало желание превратиться в частицу рвущегося воздушного потока, слиться с ураганом воедино, охватить всей поверхностью своего тела встречающиеся на пути деревья и дома. Ей хотелось быть повсюду, быть во всём и чувствовать всё.

– Мне всего мало, – жаловалась она самой себе, сидя перед зеркалом и тыча в него пальцем, – и ты не в силах помочь мне, голубушка, ничем. Мне сорок лет, и я чувствую, как жизнь проходит мимо, пролетает стороной. Где-то постоянно происходит что-то важное, но меня там нет. Где-то случается страшное и кровавое, но меня там нет. Настоящая жизнь подарена кому-то другому, кому она, возможно, и не нужна. А мне, которая так нуждается в сильных впечатлениях, приходится таскаться за ними на край света, будто рядом ничего нет. Почему так? За что я так обманута?..

Летом на её глазах взорвался автомобиль, она видела, как сидевшего в нём человека разнесло на куски. Зрелище произвело на Ларису неизгладимое впечатление. Целый месяц она мысленно возвращалась к взрыву, закрывала глаза и просматривала заново, как на киноплёнке. С удивлением она отмечала, что в памяти всплывали всё новые и новые детали.

– Если бы это был фильм, – рассказывала она своей подруге, – то я бы не смогла получить таких впечатлений, сколько бы ни пересматривала его. Понимаешь, на плёнке всегда будет одно и то же, а я видела сразу очень много. Многое запомнилось каким-то боковым зрением, что-то отложилось в памяти через запах… Сейчас я разговариваю с тобой, а сама вижу капли крови, летящие по воздуху вместе с осколками стекла. Я не помню, чтобы я обратила на них внимание тогда, но сейчас я их вижу отчётливо. Они летят гроздьями, рассыпаясь вокруг кусками мяса…