Какие же побуждения заставляли это таинственное лицо откладывать час правосудия? Мы увидим это из последующих событий. Факир Утами и член Совета Семи, которому он служил, играют весьма важную роль в этой истории. Эпизод, едва не ставший роковым для падиала, длился не более двух секунд, а потому среди общего волнения никто его не заметил.

В ту минуту, когда брахматма, исполняя желание присутствующих, называл четырех лиц, которые должны были отправиться в белатти-бенгалоу и принести англичанина в паланкине, Дислад-Хамед снова услышал таинственный голос, шептавший ему на ухо:

— Спокойствие, падиал, я спасу тебя.

Ночной сторож снова почувствовал невольное содрогание, но на этот раз сдержал себя. Он решил, что незнакомое ему лицо пришло ему на помощь для того, чтобы затем защитить его от неизбежной опасности, которая угрожает ему после сообщений англичанина. Вооружившись поэтому мужеством в надежде, что таинственный союзник будет подле него в критический момент, он продолжал слушать, не высказывая волновавших его чувств.

— Сегодня вечером, — продолжал голос, — между одиннадцатью и двенадцатью у подножия Башни Мертвых ты узнаешь, чего я хочу от тебя.

Голос этот, как ни странно, исходил, казалось, не из человеческой гортани… Он был глух и доносился откуда-то издалека, как пение, которое на уединенных песчаных берегах доносится к вам откуда-то ветром, или как звуки, которые подымаются из долины в сумерки и происхождения которых слух ваш не может понять.

В высшей степени заинтригованный необычным происшествием, падиал бросил быстрый взгляд на сидевших наверху… Член Совета Семи, упорный взгляд которого произвел на него в самом начале такое неприятное впечатление, говорил с брахматмой на каком-то непонятном ему языке; падиал заключил из этого, что, вероятно, не это лицо обратилось к нему только что со странными словами… Каково же было его удивление, когда он обернулся в другую сторону и увидел, что сосед его, факир Утами, куда-то исчез.

По окончании официальных сообщений и в ожидании прибытия англичанина все присутствующие разделились на группы, и каждый по-своему объяснял случившееся; присмотревшись к ним внимательно, падиал убедился, что факира нет между ними. Очевидно, Утами вышел из зала. Дислад-Хамед был так взволнован, что не заметил, как факир по знаку, данному членом Совета, осторожно проскользнул к выходу незадолго до ухода четырех послов, которым поручено было доставить англичанина, потребовавшего такую дорогую цену за свой донос.

Увидев, что факир Утами вдруг исчез куда-то, предатель с ужасом пришел к заключению, что факир посмеялся над ним, и, пробудив в душе его искру надежды, был настолько жесток, что предоставил его собственной судьбе.