— Высокие и могущественные вельможи, — начал он с видимым волнением, — простите, что я прерываю ваши мудрые размышления, но часы проходят быстро, скоро начнется день, и обязанности, лежащие на мне, заставят меня покинуть вас.
— Надо думать, сын мой — сказал самый старый из «Трех», — у тебя есть какая-нибудь важная причина, раз ты осмелился попрать ногами самую священную твою обязанность — подчинение нашим правилам. Мы слушаем тебя, уверенные, что должны будем простить тебе это нарушение… Но почему голос твой дрожит, когда ты говоришь?
Председательское место Совета Семи принадлежало по праву тому, кто был раньше всех избран в члены тайного трибунала. Вот почему его называли Старшим-Из-Трех; он носил также титул Адитьи, или сына Адити, т. е. земли. Второй получал имя Двины, т. е. второго, а последний — Пейи, или младшего сына. Каждый член тайного трибунала проходил во время исполнения своих служебных обязанностей все три степени по очереди и исполнял обязанности, связанные с ними. Пейя передавал приказания, декреты и инструкции брахматме и факирам. Двина управлял пятой провинцией, а именно Биджапуром, и руководил администраторами остальных четырех. Адитья председательствовал в Комитете Трех и Совете Семи, когда они собирались.
— Да! — продолжал Старший-Из-Трех, — мы желаем знать причины твоей тревоги.
— Я буду говорить, о Адитья, — отвечал Арджуна, — и, взволнованный твоим разрешением, открою сердце свое Трем и Семи и объясню им причины своей грусти.
— Пусть истина без страха выльется из твоей души; если слова твои верны, ты получишь удовлетворение.
— Возведенный вами в достоинство брахматмы, чтобы передавать вашу волю народам и королям, я всегда старался исполнять ваши предписания во славу общества и ради торжества правосудия, и вы всегда выражали мне свое удовлетворение. Почему же, высокие и могущественные вельможи и высокочтимые отцы, потерял я сегодня ваше доверие?.. Вот почему я нарушил установленное правило и не ждал вашего зова, чтобы излить перед вами свое горе.
— Объяснись лучше, о Арджуна: никто из нас не понял твоей мысли.
— Не по вашему ли приказанию, о светила истины, осквернился я прикосновением к нечистому
— Ты говоришь правду.
— Когда я сказал вам о цене, которую он требовал за оказанную им будто бы услугу, не вы ли решили, что предложение это должно быть принято и виновный будет наказан в присутствии всех жемедаров?
— Совершенно верно, Арджуна!
— Почему же, о Адитья, скрыли вы от меня ваши настоящие намерения? Почему же, если донос его был ложный, вы допустили, чтобы я обвинил одного из наших, и наказали клеветника помимо меня, как бы опасаясь, что я спасу его? Так ли поступили бы вы, не потеряй я, по неизвестным мне причинам, вашего доверия?