В ТО ВРЕМЯ, КАК В ДЕКАНЕ ПОЛНЫМ ХОДОМ шла подготовка к восстанию, которым искусно руководило общество Духов Вод и Сердар, специально для этого приехавший из Европы, — в Нухурмуре, тайном убежище Нана-Сахиба и его верных друзей, все было тихо и спокойно.

Среди друзей были маратхский воин Нариндра, старый товарищ Сердара, который томился праздной жизнью и с нетерпением ждал возвращения Фредерика де Монморена; Рама-Модели, заклинатель, проводивший все дни в дрессировке Неры и Ситы, двух пантер, оставшихся ему в наследство от Рам-Шудора; молодой и верный Сами и Рудра, следопыт, который открыл логовище тхугов. Все четверо находились по-прежнему под начальством Шейх-Тоффеля, адмирала флота маскатского султана, иначе говоря, Мариуса Барбассона из Марселя, который до сих пор еще не утешился после трагического конца своего друга Боба Барнета, умершего от укуса кобры и съеденного шакалами.

Для Барбассона это была невосполнимая потеря, ибо, как он сам говорил, во всем мире не найти двух столь сходных людей, если не считать небольшой разницы вследствие того, что один был провансалец, а другой янки. И действительно, оба они еще с детства протестовали против той бесплодной потери времени, к которой принуждали под предлогом обучения.

— И кому это нужно? — с видом философа говаривал Барбассон, когда они беседовали на эту тему.

— Никому — отвечал Барнет.

Оба в возрасте шестнадцати лет были выгнаны своими отцами с помощью пучка веревок; оба изъездили весь свет и испробовали все ремесла и профессии; обоим улыбнулась удача после того, как Барбассон в Маскате без боли выдернул зубы султану и был за это назначен адмиралом, а Барнет в Ауде исполнил роль паяца, рассмешив наваба, который не смеялся двадцать лет, и получил чин артиллерийского генерала. Случай соединил этих двух людей, созданных друг для друга, но смерть, бессмысленная смерть, которая всегда поражает лучших людей, разъединила их.

Печальный конец Барнета спас Барбассона, и пламенное южное воображение последнего внушило ему мысль, что смерть была добровольным самопожертвованием для спасения друга. Надо было послушать, когда он рассказывал эту печальную историю.

— Так, друзья, мы оба попали в тесный желоб с поперечным сечением в тридцать три квадратных сантиметра; ни вперед тебе не двинуться, ни назад, и даже не пошевельнуться… Мы уже чувствовали запах кобр, которые приближались к нам. «Пусти меня вперед, — говорит мне тогда Барнет, — пусть смерть моя спасет тебя». И он сделал то, что сказал, бедняга! И вот теперь я здесь…