Теперь оживляют агентуру. Расчищают для Раскольцева возможность работать. Наверное, все эти годы его не трогали… Могло быть и так. А теперь почему-либо понадобился.

Сами по себе переводы Шкаликову от Раскольцева мыслей у меня таких не вызвали бы. Но он переводил Притыкову! Он знал, что Шкаликов скрывается, помогал ему в этом и считал, что есть у Шкаликова причина скрываться, причина «умереть»… Раскольцев переводил деньги в Инякино. Именно в Инякино приехал и Сальге. Раскольцев навел на след, направил… Он соучастник в убийстве, убийство совершено. Теперь Сальге должен дать отчет.

Их встреча с Раскольцевым предопределена.

Письмо? Телефонный звонок, условный знак? Нет! Должна быть встреча, если идет оживление агента.

Надо было идти к начальству, докладывать все аспекты этой истории.

Наш отдел курировал Сергей Константинович. Его чекистский опыт начал складываться в годы войны в армейской разведке.

Наблюдение за Раскольцевым надо было ставить основательно. Обвинение в соучастии в убийстве вещь серьезная. Мы должны были знать, о чем будут говорить Раскольцев и убийца, когда они встретятся. Техника нашего времени в этом направлении совершенна. А где они и как встретятся? Этого еще никто не знал.

Установили мы, что у Раскольцева есть расписание частных приемов. Лучшего предлога для встречи, чем приход на прием, и не придумаешь, и придумывать не надо.

Выбрали подходящую точку для наблюдения за всей улицей, на которой стояла дача Раскольцева.

На прием я решил пойти сам. Очень мне хотелось встретиться лицом к лицу с Сальге, заглянуть ему в глаза, взвесить силы этого противника. Любопытно было посмотреть и сразу после встречи с Сальге на Раскольцева. Как он овладеет собой, какой у него след оставит эта встреча?

В соседний дом с нашими товарищами я направил и Рыжикова. Только он мог узнать Гусейнова.

Ждать… Ждать… Ждать и догонять — нет ничего хуже.

Прошло двое суток. Я сидел возле полевого телефона, связывающего опергруппу с точкой наблюдения. Есть простор подумать…

Десятки раз были обсуждены все возможные варианты, как брать опасного человека. Он мог отстреливаться. Нельзя было дать ему и возможности покончить с собой. Все заранее оговорили, предусмотрели все случайности и ждали…

И вдруг зуммер полевого телефона. Ждали, ждали, а все же — вдруг! Этот телефон мог зазвонить только в одном случае…

Я снял трубку. Василий объявил:

— Он пришел! Идет к даче…

Я посмотрел на часы. Первый час дня. Доктор Раскольцев заканчивает прием в час. Выбрал время под конец приема.

— Иду! — ответил я Василию.