— Единственное затруднение, — продолжал Джильпинг, — состояло в том, чтобы соединить наш шар с вашим судном, лежащим на глубине сорока метров от поверхности озера. Я придумал сделать это с помощью двух колец из кованого железа, укрепленных на длинных канатах и надетых одно на нос, другое на корму судна, после чего канаты обоих колец, соединенные вместе, привяжут к канатам шара — и дело в шляпе! Еще вчера ночью Биган, Тукас и я на одной из шлюпок надели кольца на нос и корму «Ремэмбера», теперь остается только привязать шар к канатам от колец, наполнить его нагретым воздухом с помощью маленькой печи и рубленой соломы, которые теперь уже заготовлены на берегу, и через каких-нибудь пять минут вы увидите на поверхности озера ваш «Ремэмбер». Но вам надо будет поспешить воспользоваться коротким промежутком времени, в течение которого нам можно будет сообщаться с ним, так как шар почти наверное не выдержит увеличившейся тяжести судна вне воды и лопнет почти в тот самый момент, когда судно появится над поверхностью.

Все это Джильпинг говорил, продолжая подвигаться вперед, и вскоре собеседники в сопровождении туземца вышли на берег озера.

Здесь все было в полной готовности; Тукас и Дансан находились на своих местах. Джонатан Спайерс был вне себя от радости: он уже не сомневался в полном успехе придуманного Джильпингом приема и в порыве невыразимой благодарности судьбе, даровавшей ему спасение тогда, когда он все считал безвозвратно погибшим, внутренне дал клятву во имя графа и тех добрых людей, которые захотели помочь ему теперь, посвятить остаток дней своих деятельности на благо человечеству, а не на горе ему, как он мечтал раньше.

«Победив Ивановича и рассчитавшись с ним, я употреблю свое изобретение на то, чтобы даровать народам мир вместо уничтожения и войны. Народы восстают друг на друга, побуждаемые или принуждаемые к тому честолюбивыми завоевателями и человекоубийцами, себялюбивыми и жестокими, между тем сами по себе они желают жить в мире и трудиться для увеличения своего благосостояния. И я буду стоять на стороне народов против тех, которые натравливают их друг на друга для своих личных выгод и тщеславия; буду стоять за слабых против сильных, за жертв против их палачей!» — думал Красный Капитан.

Между тем время шло; звезды начали бледнеть на горизонте; близился рассвет. Очевидно, и Иванович дожидался этого момента, чтобы действовать с большей уверенностью и полнее насладиться своей местью.

Капитан вырвал из своей записной книжки листок и набросал на нем карандашом следующие строки: