Наконец из воды показались якоря и застыли на якорных цепях. Заработала машина, судно вздрогнуло и зашевелилось, словно разбуженный кит.

Анрийон стоял на капитанском мостике, то и дело переговаривался с машинным отделением и отдавал распоряжения.

— Полный вперед!

Там, в глубине металлической громады, заработал двигатель, и «Авраам Линкольн» отплыл, невзирая на запретные сигналы семафоров и яркие, разноцветные ракеты, взвивавшиеся в небо словно огненные змеи.

Через полчаса на вахту заступил второй помощник. Когда судно было уже вне досягаемости, а значит в безопасности, бортовые огни вновь засияли.

Корабль спокойно скользил по волнам. Поль спустился в кают-компанию в сопровождении Беника, Жана-Мари и Ивона. Они застали Синего человека сидящим во главе стола и за обе щеки уплетающим огромный пирог.

— Мы в открытом море, далеко от Буэнос-Айреса, дорогой друг.

— Несмотря на то, что порт закрыт, — тихонько рассмеялся Беник.

— Да, похоже, что друзья англичане не теряют времени даром.

— Я не совсем понимаю, — проговорил парижанин с полным ртом.

— Но это же так просто: эти мерзавцы всегда уверены в том, что только им одним известно, что хорошо, а что плохо. Они решили закрыть порт, наплевав на то, что судам нужно отплывать именно в этот момент, а не позже. Их выгода превыше всего.

— Зачем они все это делают?

— Из-за нашего сегодняшнего ночного переполоха подняли на ноги всю полицию в городе. Предполагают, что у тебя, Феликс, есть сообщники среди моряков на тех судах, что стоят на рейде, и, вероятно, решили произвести обыски на всех, без исключения, кораблях. Но мне-то их запреты до лампочки. Дудки!

— Надо думать, — добавил Жан-Мари, — на эту мысль их натолкнул пожар.

— Господи! Какой еще пожар? — спросил Обертен.

— Моя идея. Ну, ладно! К столу, друзья. Давайте есть, пить. Чувствуйте себя свободно, как дома.

— Нет, ты расскажи мне, что это за идея!

— Понимаешь: необходим был отвлекающий маневр на то время, пока мы извлекали тебя из посольства.

— Это не простое дело.

— Отнюдь. Очень даже простое. Я купил старую баржу, совсем дряхлую, ни на что не годную. Загрузил на борт двенадцать тонн нефти, столько же гудрона и десяток свиней.