Гора прижала к своему боку железную дорогу. Боясь уронить ее в воду, подступающую к самому полотну, укрепила его каменными глыбами, которые мог нагромоздить только взрыв. Так оно и было на самом деле.

Четыре дома железнодорожников с маленькими огородиками прилепились здесь к склону Яшмихи как-то ненадежно, будто большая гора приютила их только на время.

Отдельно, на отшибе, у самого туннеля стоял еще один дом — в нем жило отделение солдат из воинской части НКВД, которое несло охрану туннеля.

Минут через сорок езды выплыла из тумана Яшмиха, а скоро, после крутой кривой, вынырнул и входной семафор Дедово. Колмаков сбросил скорость и остановил дрезину. Сказал спутникам:

— Предлагаю дрезину снять здесь. Таким отрядом нам на станцию появляться не стоит. Я схожу к Вершкову, узнаю, что там произошло. Вы меня подождете здесь.

— Только не долго, — попросил Федор.

Дрезину стащили на обочину, Колмаков ушел. Федор и Бадьин спустились к воде.

— Эх, Виталий, шляпа ты. Надо было удочку прихватить, — улыбнулся Федор. — Рыба-то здесь есть?

— Конечно. Видите, сколько лодок около воды. До войны сюда рыбаки сотнями валили. У этих лодок хозяева-то в городе живут.

Они сидели на камнях возле воды. Дважды над ними прогремели поезда. Оба нетерпеливо посматривали в сторону разъезда.

Алексей Колмаков появился вместе с Вершковым.

— Расскажи-ка все сам, Даниил Андреевич, — попросил Алексей.

То, что услышали Федор и Бадьин, действительно наводило на размышления. Вчера вечером к Вершкову зашла взволнованная стрелочница Мария Холодкова. Она рассказала, что когда утром принимала дежурство у своего сменщика Семена Степанова, тот отлучился встретить прибывающий поезд, и она осталась в будке одна. Заглянула в журнал подготовки приемов поездов и увидела там непонятную записку, в которой было написано всего несколько слов: «Сегодня, 18.00. Шалаш. Надо увидеться». Подписи не было. Холодкова оставила записку на месте. Встретив поезд, Степанов вернулся в будку, но тут позвонил дежурный и велел готовить путь для нового поезда. Холодкова пошла к стрелкам. Вернувшись в будку, открыла журнал, чтобы записать подготовленный маршрут. Записка из журнала исчезла. Ей стало ясно, что ее забрал Степанов. Подозрение, что Степанов занимается каким-то темным делом, усилилось, когда она увидела его возле будки под вечер. Степанов направлялся в сторону семафора.

— Куда это собрался на ночь глядя? — спросила его.

— Надо мужиков увидеть, — ответил он. — Сено мне косят, так вот еду им несу.

В руках Степанов держал узелок.

— Почему она не сообщила о записке утром? — спросил Федор.