Очередной номер «Нового пути» вышел 1 декабря. Ожидаемой статьи друга Мидюшко не обнаружил. Вместо нее вся третья страница, окантованная черной рамкой, обливалась слезами по убиенному Александру Львовичу.
«От рук сталинских наймитов, — писал бургомистр В. Ф. Родько, — погиб выдающийся работник на ниве возрождения родины, интеллектуальный аристократ и человек большого сердца…»
«От рук сталинских наймитов, — писал бургомистр В. Ф. Родько, — погиб выдающийся работник на ниве возрождения родины, интеллектуальный аристократ и человек большого сердца…»
Днями раньше, а точнее — 26 ноября, выпал пушистый, идеально белый снежок. Он нежно поскрипывал под толстыми подошвами ботинок, купленных Брандтом в Германии. Настроение было прекрасным. Александр Львович дружески кивнул патрульному полицейскому, охранявшему покой редакторского дома, пошагал вдоль Кленников. Тихо, пустынно. Он да патрульный. Нет, вон второй полицай. Конопатый, курносый. Снял варежку, снежинки на ладонь ловит. Еще один прохожий с утренней заботой на челе. Приостановился на едва наметившейся тропке, уступил дорогу идущему навстречу Брандту, но тут же окликнул: «Брандт!» Александр Львович обернулся, успел услышать еще два слова: «Тебя предупреждали» — и следом резкий грозовой разряд. Пуля угодила в «большое сердце интеллектуального аристократа».
Стрелял Михаил Стасенко. В его сторону, клацнув затвором, устремился полный отваги патрульный. С тропы, что ближе к забору, товарища подстраховал Петр Наудюнас. Опрометчивый полицейский кувыркнулся, обвалялся в снегу и затих. Конопатый, что ловил снежинки, трезвее оценил обстановку — сразу сиганул за угол. Стасенко и Наудюнас — через забор, где вооруженные гранатами их ждали еще двое из группы подстраховки: Сенька Матусевич и Женя Филимонов.
Ушли тем же путем, каким уходил некогда Константин Егорович Яковлев.
46
46
Стол в комнате офицерского общежития был накрыт картой Витебской области. На солдатской неказистой тумбочке, где стояла электроплитка, Юрий Новоселов приготовил холостяцкий ужин и вознамерился убрать карту, застелить стол скатертью из развернутого номера «Известий», но Саша Ковалев не позволил.
— Пожуем на подоконнике. Светло, свежо, и мухи не кусают.
Юрий насчет высказанных Сашей преимуществ подоконника сильно сомневался: на улице сумерки, пыльная августовская духота — створки не откроешь. Правда, мухи не кусают, но ползают, изверги, пятнают стекла. Гоняться за ними нет времени. Но возражать товарищу не стал. Карту Саша всегда хочет иметь перед глазами. На ней обозначены Суражские ворота, Ушачская партизанская зона, овалами очерчены названия деревень, по которым прошла в лихую годину орда 624-го казачьего карательного батальона.