Поляна с поверженными деревьями и вывороченным нутром — это прииск, золотая россыпь!

Как уныл вид такого человеческого труда среди великолепия природы! Это проказа, грызущая организм, раковая опухоль, разъедающая лесные окраины.

Картина хаоса, составляющая, однако, привычный рабочий фон и хорошо знакомая горнякам, вызывала почему-то у негров сильное волнение. Жарнак, шедший первым, остановился, ноги у него подогнулись, лицо стало пепельно-серым, глаза расширились от страха. Бедняга был в жалком состоянии. Его товарищи, в том числе и могучие индусы, выказывали такой же ужас.

Директор увидел, что отказ от работы — не каприз или чья-то прихоть. Лишь какая-то таинственная, быть может, драматическая причина могла так сказаться на рабочих, в общем-то, не робкого десятка, проявлявших доселе полнейшее послушание. Это были лучшие старатели, самые крепкие и честные изо всех.

Белый лихорадочно думал, как поступить. Ведь плоды стольких усилий готовы пойти прахом, а его собственные деньги и вклады компаньонов могут улетучиться. Восемь дней назад он уезжал, оставляя прииск в отличном состоянии, а возвратившись, не узнал его. Что же произошло?

Директор всматривался в лица каждого из семерки, как бы сообщая им свою энергию, и напряженным голосом подал команду:

— Вперед!

Старшие мастера, перепуганно сбившись в кучу, продвигались маленькими шажками. Хозяин будто покалывал и подгонял их пронзительным взглядом, подобно всаднику, вонзающему шпоры в бока пугливой лошади.

С бесконечными предосторожностями они добрались до середины поляны, где вроде бы чуть-чуть успокоились, поскольку ничего необычного не происходило. Жарнак осмелел, Эристаль следовал за ним, а Нестор решил всех опередить. Он поставил ногу на доску, перекинутую через глубокий ров, сделал два шага. Вдруг с сухим треском доска раскололась надвое, и незадачливый старатель полетел на дно двухметровой ямы.

— Ко мне! Хозяин, ко мне! — раздался душераздирающий вопль.

Одним прыжком Дю Валлон достиг края обрыва. В мгновение ока он размотал шерстяной пояс, бросил свободный конец негру, который отчаянно вцепился в него. Креол напряг мускулы и без видимых усилий подтянул к себе рудокопа, который тут же упал, бормоча сдавленным голосом:

— Хозяин! Я погиб!.. Меня укусила ай-ай!

Больше Нестор не в силах был вымолвить ни слова: челюсти сжались, глаза конвульсивно округлились, густая белая пена выступила на губах, его скрутила столбнячная судорога. Голова откинулась назад, как будто затылок стремился соединиться с пятками.

Через минуту человек превратился в труп.