— Но там же стреляют, там же можно…

Он перебил Алексея, но не захотел, не смог выговорить. Спазм сдавил горло. Как бы в поисках защиты и поддержки протянул в сторону Алексея свои руки: «Видишь, вчера резал за ужином отбивную и поранился… Мозоль на всю руку.»

— Покажи, покажи, — искренне заинтересовался Гусаров.

Пирогов плаксиво скривив губы, резко протянул свою преступную руку, практически под самый нос Алексею.

Тот, как будто ждал этого броска ладони в область переносицы, легко увел голову в сторону. Чуть отстранившись, внимательно осмотрел то, что назвали раной и покачал головой.

— Беда… — со вздохом сочувствия произнес Алексей.

Но руку на выпускал. Еще немного, для приличия и придания себе солидности помолчав, со значением произнес:

— Но беда одна не ходит… Приготовься. Соберись. Выслушай меня внимательно… И не перебивай… Да, дорогой товарищ, санитар Пирогов! Многих друзей придется похоронить… За казенный счет… Но в битвах за идеалы демократии, напрасных жертв не бывает. Давай с тобой, на всякий случай, прямо сейчас попрощаемся.

Только после этого, Алексей выпустил руку санитара, который от боли уже побелел.

Он раскинул свои руки для объятий, а губы свернул в трубочку для троекратного целования в лоб и брезгливого, незаметного сплевывания в сторону. Однако, не смог довести задуманное до логического конца. Пирогов испуганно отстранился и прохрипел: