Ремесленник работает за двоих, коммерсант покупает, продает, меняет, тянет, крадет, адвокат порет чушь, проповедник ревет, певец вопит. Нет никого, вплоть до скромного почтового служащего, кто бы не надсаживал грудь, несясь рысью через препятствия. И все прочее в том же духе. Американец заглатывает обед, опрокидывает стаканчик виски, пару раз затягивается сигарой и, словно на зов боевой трубы, бежит дальше.

Даже за столом не расстается янки с заряженным пистолетом и справляется о здоровье друга, поигрывая большим охотничьим ножом: подозрительный по натуре, он всегда начеку.

Вспыльчивый как порох, американец готов утопить в крови своего обидчика и вполне может убить собственного брата из-за невинного смешливого замечания. Вильям X. Диксон[372], знаменитый автор «Белого завоевания», стал свидетелем одной из подобных безрассудных вспышек гнева, ярко свидетельствующей о том, что американцы ни в грош не ставят чужую жизнь: шутка, в ответ на которую у нас в Европе лишь пожмут плечами, здесь может привести к преступлению. Некий бедолага-репортер написал в своей газете об одном из приятелей, что тот обедает в уот-чир-хаусе[373], а затем с зубочисткой прогуливается перед «Гранд-отелем». Для парижанина это означает: обедает в дешевой закусочной, а потом ковыряет в зубах перед «Английским кафе». На следующий же день неудачный юморист был застрелен средь бела дня. Это лишнее подтверждение того, что в жилах янки кровь течет в два раза быстрее, прямо-таки с головокружительной быстротой. Жизнь для них — это буря, вечный бой. Никто даже не подозревает, что можно остановиться, успокоиться и поразмыслить.

Подобное возбуждение, доводящее до смертоубийства, царит везде, даже в самых простых делах. Беседу за столом при завершении трапезы, которую ведут, например, в Лондоне, здесь восприняли бы как гробовое молчание: в Америке не беседуют, в Америке орут. На балу юные мисс, переусердствовавшие в занятиях верховой ездой, бегом или гимнастикой и приобретшие вследствие этого стальные мускулы, мгновенно утомили бы партнера, прибывшего из Европы. Эти особы ни в чем не знают меры, в том числе и в умении одеваться: их туалеты обычно броские, кричащих тонов и полностью лишены элегантности. Предельно энергичные, поверхностно образованные или же необразованные вовсе, пользующиеся безграничной свободой, привыкшие судить обо всем вкривь и вкось, они лишены женственности в общепринятом значении этого слова и вполне под стать американским джентльменам, вечно одетым в черное, желчным, приторно-добродетельным, а на деле представляющим из себя машины для спекуляций.