Машинист попросил огня, и стрелочник подал ему спички. Больше они не перемолвились ни словом. Иванцив ничего не оставил в будке, не сделал ни одного подозрительного жеста. Он смачно и глубоко затянулся махорочным дымом, не поблагодарив, бросил спички стрелочнику и вышел из будки. Скользнул взглядом по Лучуку, тому показалось, презрительным и уничтожающим. А что, если Иванцив разгадал его намерения? Впрочем, подумал Никита Степанович, он не дал Иванциву никаких оснований для подозрений, и, скажем, кочегар на его месте тоже свернул бы за компанию к будке стрелочника. Кстати, вон он догоняет их — раскраснелся от горячего чая и быстрой ходьбы.

Иванцив взглянул на часы, и кочегар поинтересовался, не опаздывают ли. Только у машиниста были часы, в конце концов, ему и полагалось иметь их. У Иванцива были часы швейцарской фирмы, по ним можно было сверять самые точные станционные часы, и машинист законно гордился ими. И сейчас не без гордости ответил, что еще есть шесть минут, и выходит, спешить ни к чему. Он остановился, докурил цигарку и тщательно затоптал окурок каблуком тяжелого сапога.

Навстречу им шел по шпалам обходчик вагонов с молотком на длинной ручке. Увидев Иванцива, сошел с колеи и вроде бы стал поджидать его. Лучуку показалось, что машинист как-то напрягся, но ответил на приветствие обходчика, лишь коснувшись пальцами козырька форменной фуражки, и прошел мимо, не сказав ни слова и не задержавшись ни на мгновение.

Возле их паровоза стояли двое сцепщиков вагонов, один — пожилой, другой — молодой плотный парень. Молодой сообщил, что эшелон готов, сейчас только маневровый паровоз подгонит два вагона со снарядами — эти сцепщики знали все на свете, даже военные тайны. Иванцив покашлял, выражая удовлетворение. Вообще у него была привычка кашлять в ответ на приятные известия. Он снова вытянул кисет, хотя и курил минуту назад. Один из сцепщиков попросил махорки, и Иванцив насыпал ему на бумажку, другой тоже потянулся к кисету. Машинист смерил его сердитым взглядом, однако не отказал. Затем Иванцив круто повернулся, поспешив к своему рабочему месту.

Лучук задержался со сцепщиками, постоял, поговорил с ними. Пожилой достал зажигалку, закурил; молодой отказался от огня, заложил цигарку за ухо, объяснив, что выкурит ее потом.

Загудел маневровый паровоз, загрохотали на стрелках тяжелые вагоны. На площадке заднего стоял солдат с автоматом. Благодаря болтливому сцепщику Лучук знал, что тот охраняет снаряды. Вдруг Никита Степанович подумал, что этот молодой сцепщик настоящее трепло: ведь то, что вагоны загружены снарядами, — военная тайна, а он так легко выдал ее, правда, не кому-то постороннему — своему же брату-железнодорожнику, но, наверно, так же легко мог болтнуть и чужаку.